грудь возлюбленного спиной, и руки атийца начали гладить её тело, проводя по нему куском душистого мыла.

— Неудобно, — прыснула целительница.

— У меня уже ноги затекли, — усмехнулся Гаральд. — Но мне нравится, как ты лежишь на мне. С удовольствием тебя помою, — его рука коснулась её груди, и Акме блаженно прикрыла глаза, затрепетав. — Ещё вчера мне казалось, что мы с тобой хорошо влипли. А теперь всё не так уж и плохо оборачивается.

— У них остаётся Августа, — помрачнела целительница.

— Кажется, с Мирославом удастся договориться, — ответил тот, целуя её обнажённое плечо. — Он не так безумен в своей кровожадности, как шамширцы. Он не убил меня, как только узнал, что я атиец, а мог бы. Много кривляется, но может начать тянуться к востоку.

— Он оскорбил Атию, — заметила Акме.

— Он прав. Только глупец этого не признает. Карнеолас пользует мою землю уже три сотни лет. И атийцы ничего с этим не делают.

— Как только попытаются, начнётся война. Погибнет много людей. И у Карнеоласа сильные союзники.

— Это всегда глав Атии и останавливало.

— Тебя совсем не пугают саардцы?

— Меня злит их повышенное внимание к тебе. Особенно этот Сатаро. Он явно жаждет моей смерти, чтобы путь к тебе освободился.

— Он не знает, что я отдала себя тебе вчера ночью. Пути назад нет.

— Ты думаешь, мужчины так легко теряют интерес к… занятым женщинам? Даже если они сильно влюблены?

— Он не влюблён в меня. Сатаро с чего-то решил, что, оказав мне помощь в Куре, он может распоряжаться и владеть мной.

— Я рад, что мы уходим из этой дыры. Но по этому дому буду скучать, — Гаральд коснулся губами её шеи. — Теперь долго не сможем остаться наедине.

Целительница повернулась к нему и прошептала:

— Тогда не будем терять время.

Они запомнили этот счастливый вечер надолго: Акме мыла своего мужчину, нежно и осторожно намыливала его грудь, голову, спину, стараясь не задеть швы. Гаральд вспенивал мыло на полотне её тяжёлых чёрных волос и целовал лицо каждый раз, когда поливал водой из ковша, а она послушно подставляла голову и с улыбкой зажмуривалась. Его руки были везде на её теле, её руки были везде на его теле.

— Пожалуйста, давай вылезем отсюда поскорее, — выдохнул мужчина, прижав возлюбленную к себе, гладя её тонкую талию, сжимая широкие бёдра.

Едва им удалось отмыть друг друга от мыльной пены, вытереться, Гаральд сразу повёл её в спальню. Там они ласкали друг друга, признавались в чувствах, и шёпотом, и громко, погружались в любовь свою и страсть с головой, словно ныряли в живительный источник, тонули и никак не могли достать пальцами ног до дна.

Акме всхлипывала и не стыдилась своих всхлипов и стонов. Гаральд, как безумный, заведённый повторял, что любит. Всё это было так хорошо и сладко, что молодая женщина перестала сдерживать слёзы: чувства переполняли до краёв.

— Я никогда ещё не была так счастлива, — сонно прошептала она спустя блаженную вечность. Голова её лежала на его груди, пальцы руки рисовали неопознанные фигуры на животе возлюбленного, иногда спускались ниже. — Я совершила грех. Познала мужчину до свадьбы. Но мне так хорошо оттого, что я его совершила.

— Ты познала своего мужчину до свадьбы, — промурлыкал Гаральд. — Ты — моя, а я — твой.

— Что скажут люди, если вдруг я пойду под венец с твоим ребёнком под сердцем?

— Они не знают нашей истории. А даже если узнают, не поймут. Так какая разница? Иногда я представлял себе, какой будет моя жена. Предполагал, что наверняка супругу мне подберёт отец, как единственному наследнику Атии. Я не хотел никого любить. Знал, что отец всю жизнь несчастен из-за того что умерла моя мать. Да так рано. Но теперь уверен, что хочу провести отпущенное мне время с любимой женщиной. А если ты пойдёшь под венец с моим ребёнком под сердцем, счастливее меня не будет человека на свете.

— Я возненавидела тебя при первой встрече, — усмехнулась Акме. — Думала, что ты обычный шут, самодовольный обманщик, кутила.

— Ты ненавидела меня недолго, — заулыбался Гаральд. — Я неплохо читаю по глазам. Помню, как ты смотрела на меня на Менадской площади в Кибельмиде.

— Слишком много на себя берёшь, наследник Атии, — парировала Акме.

— Разве я не прав? Я захотел тебя почти сразу после нашей первой встречи.

— Думаю, я влюбилась в тебя, когда ты поцеловал меня в парке у Нелейского дворца. Так меня не целовал ещё никто.

— А был кто-то, кто целовал тебя до меня?! — опешил Гаральд, приподнявшись.

«Вот же брякнула», — подумала Акме, закусив губу и покраснев.

— Не понял, — повторил атиец. — Кто это был?

— Я была совсем юной, худенькой, нескладной, бледненькой, некрасивой. Вдруг какой-то мальчик влюбился в меня и решил поцеловать. Вернее, прижался губами к моим губам. Я испугалась и ушла.

— Ты не могла быть некрасивой. Где этот мальчик сейчас?

— Откуда мне знать?! — возмутилась Акме.

— Как его звали?

— Зачем тебе это? Хочешь найти его и придушить?

— С удовольствием оторвал бы ему голову.

— Хочу напомнить тебе, любимый, что ты в плену у саардцев. Никому голову сейчас оторвать ты не сможешь.

— Я выйду из плена. И не успокоюсь, пока ты не скажешь мне его имя.

— Прекрати, — отмахнулась Акме.

— Нет.

Гаральд снова поцеловал её, обездвижил своим телом и настойчиво, почти зло подался вперёд, заставив невесту вскрикнуть: не то от сладкой боли, не то от блаженства, он не разобрал.

А утром, когда сборы были почти закончены, пришёл Сатаро. Он медленно вошёл в дом, не дожидаясь приглашения, ничего не говоря, и уселся на стул, неотрывно глядя на Акме. Гаральда он словно не замечал. Молодая женщина, задумчиво заплетавшая волосы свои в косу у зеркала, обернулась к нему, выжидающе и молча.

— Что тебе здесь нужно? — вопросил атиец так холодно, что у целительницы всё похолодело внутри.

— Я не к тебе пришёл.

— Ты говоришь с моей невестой.

— С ней нельзя говорить, пока ты не позволишь?

— Тебе — нет.

— Да ну! — Сатаро аж позеленел от злости.

— Так, тихо, — рявкнула Акме. — Что тебе нужно, Сатаро? Говори и уходи.

— В Кунабулу я пойду с тобой. Тебя нельзя отпускать одну с этими головорезами, будь ты сильнее всех колдунов на свете.

Акме же негодующе воскликнула:

— Ещё чего! Коцита тебе оказалось недостаточно?

— Я буду защищать тебя.

— Без тебя справлюсь с этой задачей, — процедил Гаральд.

Сатаро хмыкнул, положил свою мощную руку на стол и гаркнул, не смотря на него:

— Твой франт тебя там не защитит. Ловкий, да. Но силёнок не хватает.

Акме изумленно поглядела на него и