Шрифт:
Закладка:
Акме и Гаральд вошли в дом. В передней на двух шатких табуретах сидели Града и Августа, а растрепанная Каталина беспокойно металась из одной комнаты в другую, сложив руки на груди.
При появлении целительницы и атийца Августа громко взвизгнула, кинулась к ней, упала в ее объятия и воскликнула:
— Я думала, они никогда не вернут тебя мне, Сестрица! Я так боялась!
— Ведьму не били, уже любопытно, — выдохнула Каталина, недоверчиво косясь на девушку; увидев Гаральда, она пленительно заулыбалась: — Здравствуй, красивый.
— Здравствуй, — атиец смерил женщину прохладным взглядом.
Каталина прошлась вокруг него, помахивая шёлковым платочком, рисуясь и пытаясь кокетничать. Пусть она была женщиной привлекательной, но совершенно сегодня растрёпанной и слишком развязной. Акме закатила глаза, смерив любовницу Мирослава равнодушным взглядом, тяжело села на табурет, стоявший рядом, расцеловала Августу в обе щеки и посмотрела на девочку долгим безмолвным взглядом. Она на памяти своей вырезала огромные, лучистые глаза ребенка. Слезы Августы омывали румяные щёки, и блеск их делал шрам её почти незаметным. Длинные ресницы мягкими мокрыми колючками впивались в тонкие дугообразные золотистые брови, а длинная янтарная коса сияла в тусклом свете свечей сусальным золотом. Акме гладила голову девочки, грустно улыбалась и направляла все усилия свои, чтобы не расплакаться. Ей было тяжело расставаться с ребенком.
Почувствовав неладное, Града побледнела и прошептала:
— Что Мирослав сказал тебе?
Акме попросила Августу выйти в другую комнату, подождала, пока девочка выполнит просьбу, и сказала Граде:
— Я не знаю, как отблагодарить тебя за всё, Града. Ты приняла меня и Августу в своем доме, пусть по приказу Мирослава, но я не видела от тебя ничего, кроме искренней заботы. Вместе с Цесперием ты выходила меня, не дала мне погибнуть. В тебе я обрела ангела-хранителя среди неволи. И я никогда не забуду этого. Но я опасна для Верны. Ты сама видела тех, кто пришел за мною и то, что сделали они, посему завтра днём я покидаю Верну и пойду в Кунабулу. Я прошу тебя принять Августу и оставить ее у себя, пока я буду в Кунабуле. Не вернусь я за нею только в том случае, если погибну. Но я напишу дяде и…
— Неужто забрать её от меня желаешь? — прошептала Града, и глаза женщины налились горечью. — Не пиши никому, я воспитаю её.
— Позволь помочь тебе хотя бы деньгами!
— Не болтай, — Града сердито махнула на девушку рукой. — Что есть у меня на старости лет? Старый дом да вздорная блудливая племянница. А Августе нужна ласка и забота.
— Тебе там не место, безумная, — прошипела Града. — Если погибнешь, разобьёшь её сердце.
— Ты видела мою силу, Града. Я бы отправила её с кем-нибудь в Кибельмиду вместе с письмом для дяди…
— Молчи! — раздраженно простонала женщина, гневно раскачиваясь из стороны в сторону. — Учить она её собралась. Чему учить её собралась, когда сама еще дитя избалованное?.. Геройства ей подавай. Отгеройствовалась уже так, что коцитцы переломали тебя, наградили синяками да шрамами, стерли улыбку с твоего лица!
— Если я не пойду — предам всех. Архей, родину, брата, себя…
— Да знаю я… — фыркнула Града, всхлипнув. — Августе-то сама скажешь?
— Сама, — сказала Акме. — Я так тебе обязана!..
— Ты обязана вернуться живой! Мирослава можешь обратно не привозить — самодуров у нас полна Верна. Но если брата вместо себя пришлешь, я никогда тебе не прощу.
Акме обняла Граду, расцеловала её дряблые теплые щеки и с тяжелым сердцем отправилась к Августе. Девочка сидела на кровати и гребнем медленно и задумчиво расчесывала свои янтарные волосы.
— Сестрица! — радостно выдохнула она, глаза ребенка засияли. — Ты пришла рассказать мне сказку?
— Нет, Августа, я слишком устала для сказок. Сегодня я не смогу придумать ни одной, — сдерживая слезы, улыбнулась Акме. — Но я посижу с тобой, пока ты засыпаешь. Или ты хочешь поспать в нашем новом доме?
— Пожалуй, посплю здесь. Я устала.
Акме подошла к кровати девочки и села на край.
Августа тотчас в руки взяла кисть Акме, маленьким пальчиком поводила по отметинам от тугих коцитских веревок на запястье девушки и выдохнула:
— Скажи, Сестрица, ты ведь волшебница из старых сказок?
Акме улыбнулась и сказала:
— Я рассказываю тебе слишком много сказок. А ты уже большая девочка.
— Я слышала это еще от Киши. Она рассказывала о том, что когда-нибудь на земли наши прольется беда, и придет тот, кто спасет всех нас. Это ты! Эти демоны все разрушают, а ты защищаешь нас от них. Твой огонь и сила твоя благословенны.
— Если бы она могла исцелять… — грустно возразила Акме.
— Но если бы не сила, много людей бы погибло!
— Боюсь, погибнет ещё больше… Августа, — мягко, но несколько строго произнесла девушка, поглядев девочке прямо в глаза, — ты уже взрослая и понимаешь, что сила эта дана мне не просто так. Ты видела тех чудовищ, что напали вчера на Верну. Они войной идут на людей, и я не могу ждать, когда война закончится. Сила моя призвана защищать всех, как я вчера защитила вас. Они идут за мною, и если я останусь, вы будете в большой опасности, посему… — Акме запнулась, ибо из глаз Августы полились безмолвные слезы, а губы ее задрожали, но девушка продолжала: — Скоро я, Мирослав и некоторые другие зараколахонцы покидаем Верну, чтобы спасти всех вас и жить после в мире. Как только я закончу дела свои на западе, я сразу вернусь за тобой.
— Я хочу пойти с тобой… — воскликнула Августа. — Я не буду тебе мешать!
— Нет, Августа, — твёрдо, стараясь скрыть от девочки слезы, сказала Акме. — Ты будешь здесь, в безопасности.
— Ты не вернёшься! — воскликнула Августа, смиренно плача, боясь капризничать, но не в силах совладать с собой. — Там так страшно! Там злая Эрешкигаль! Она убьет тебя!
— Я ей не позволю, — заявила Акме. — Я прогоню ее! А ты молись за меня и жди меня. И я вновь буду с тобой. А Каталины не бойся. Града не даст тебя в обиду.
— Не боюсь, — прошептала Августа.
Девочка кинулась к Сестрице в объятия и прошептала:
— Я всё поняла, Сестрица. Но, прошу тебя, возвращайся быстрее! Я буду ждать тебя каждую минуту, всю жизнь.
Акме прижала девочку к себе, подняла голову и зажмурилась, стараясь не произнести ни звука.
Немногочисленная поклажа была собрана, Гаральд и Акме поужинали вдвоём. Затем атиец нагрел воду на очаге, наполнил большую круглую бадью, в которую они уместились вместе. Акме со вздохом легла на
