Шрифт:
Закладка:
– Дозвольте спросить, мой полковник… – Шотландец откашлялся. – В чем будет состоять моя служба?
Кондотьер поднял голову и посмотрел на Годелота со смесью любопытства и насмешки:
– Это именно то, что сейчас вас беспокоит? – вкрадчиво спросил он.
– Так точно! – без колебаний ответил Годелот.
Орсо неторопливо доел пирог, отер губы и откинулся на спинку скамьи.
– Как угодно. Вашей первоочередной обязанностью будет запомнить правила. Извольте усвоить первый закон службы под моим началом: никогда не считайте меня болваном. Я знаю устройство солдатской души не хуже, чем механизм колодезного журавля. Не пытайтесь мне лгать ни при каких обстоятельствах, даже самых критических. Это в ваших же интересах.
Далее: я умею отличать тупость от простодушия, однако не прощаю разгильдяйства и не выношу игроков и пропойц. И третье: с любой своей личной неурядицей вы первым долгом идете ко мне. В своем полку я должен знать все и о каждом. Я не играю в доброго отца и не питаю слабости к решению чужих проблем. Однако тот, кто был достаточно глуп, чтоб нажить беду, едва ли будет достаточно мудр, чтоб выйти из нее с честью. А интересы моего нанимателя требуют, чтобы каждый солдат моего войска думал о своей службе, а не о карточных долгах и брюхатых потаскухах. Вам все ясно, Мак-Рорк?
– Да, мой полковник! – машинально отчеканил Годелот, подавляя невольное желание снова вытянуться в струну. А Орсо оперся локтями о стол и внимательно вгляделся в глаза подчиненного:
– Превосходно. А теперь оставьте в стороне то, что вы и так завтра узнаете от капрала. Подумайте и спросите обо всем, что хотите узнать именно сейчас. Завтра я стану вашим командиром, и все вольности закончатся. Но сегодня мы с вами сотрапезники и… хм… немного сообщники. Итак, я вас слушаю.
Шотландец молча глядел на полковника, чувствуя себя ребенком. Отвратительное ощущение. Орсо чего-то ждал. И Годелот отчего-то знал, что не имеет сейчас права на ошибку. Сейчас он мог задать любой вопрос. Вероятно, именно тот, который ему некому было задавать все эти дни. В висках закололо, а все странности и загадки недавнего времени разом засуетились в мозгу, как запертые в тесном закутке пчелы.
– Не смущайтесь, – снова ровно повторил Орсо, а в темных глазах блеснуло… нетерпение. Словно кондотьер ждал от шотландца какого-то очень важного шага, что повернет ход событий в нужное ему русло. Да, полковник, вы совсем не болван. Вы спасли мне жизнь, а теперь запанибрата ужинаете со мной и подталкиваете к откровенности, глядя, как у меня подрагивают от озноба руки, и зная, что я плохо соображаю…
Годелот глубоко вздохнул:
– Мой полковник… Я хотел бы знать, почему вы спасли меня из пыточного каземата.
Орсо чуть приподнял брови, уголок обезображенных губ снова насмешливо дрогнул. Но подросток коротко качнул головой:
– Я знаю, как трудно найти службу в хорошем полку. Я же вовсе не имею никакой ценности. Даже не бывал в настоящем бою. Значит, вам что-то от меня нужно. Но вам достаточно было оставить возле меня флягу с водой, чтобы я не мог до нее дотянуться. Или… да что там, раздробить мне локоть, макнуть головой через борт лодки. У вас была сотня способов получить от меня все что угодно. Вы видели меня там. Я стоял у самой грани. Так зачем везти в Венецию и брать на службу… бестолкового птенца?
Орсо снова усмехнулся, но на сей раз без пренебрежения:
– Браво, вам не занимать здравого смысла. – Он снова налил вина, но на сей раз наполнил и кружку Годелота. – А на деле все просто. Я недолюбливаю святых отцов, Мак-Рорк. А в особенности ту расточительность, с которой они калечат молодых и здоровых людей, способных быть солдатами. Заметьте – теми самыми солдатами, что пойдут сражаться под знаменами, увенчанными именем Господа. И если у меня есть возможность досадить им, я охотно это делаю.
Годелот помолчал. Наверное, не стоило больше спрашивать, ведь ему дали ответ, которым можно удовлетвориться. Но что-то все равно не увязывалось. А полковник, меж тем, перестал усмехаться и посерьезнел:
– Я думаю, вы догадались, что я не просто заглянул в застенок отца Руджеро на огонек. У меня были причины искать вас там. Я прежде всего кондотьер, Мак-Рорк. И я не из тех мусорщиков, кто сгребает в свои полки любое отребье. А слухами, как вы знаете, полнится земля. Отцу Руджеро известно о вашей эскападе в лесу этого несчастного графа… Кампано, кажется. Кстати, не слишком умно было упоминать о ней в вашем прошении в Патриархию. Об этом инциденте стало известно и мне – я не гнушаюсь сплетнями, поэтому быстро узнаю новости. И если монахам от вас нужны лишь ответы, то мне есть что предложить мальчишке, сумевшему противостоять четверым взрослым солдатам и выйти победителем, а потом несколько часов продержаться под пыткой и допросом. Из вас может выйти толк, Мак-Рорк. – Полковник поднял кружку: – Давайте выпьем. Согласитесь, этот день мог закончиться для вас иначе.
Нет, сидящая в изнуренном уме заноза никуда не исчезла. Но тон полковника неуловимо изменился, и Годелот понял, что на сегодня время сложных вопросов закончилось. И правда, этому дню пора было подойти к концу. Шотландец почти физически ощутил, как разжимается крепко стиснутый где-то внутри кулак, и тут же сдерживаемая усталость свинцовой плитой легла на плечи. Годелот словно впервые почувствовал, как нестерпимо голоден, как заманчиво пахнет лоснящийся румяными краешками пирог, как тепло и сухо в кухне. Так к черту все вопросы! Для них будет завтрашний день.
Подросток тоже взялся за кружку, встал, поклонился Орсо:
– Благодарю вас, мой полковник. За здравие нашего синьора нанимателя!
Он не успел поднести кружку к губам. Дверь распахнулась, ударив в стену, и в кухню вбежал лакей. Не обращая внимания на гневное кухаркино: «Да что ж ты носишься, ирод!», он бросился к полковнику и что-то прошептал тому на ухо. Орсо вскинул голову. Поставил нетронутую кружку, расплескав вино, и стремительно вышел вон, бросив напоследок:
– Отдыхайте, Мак-Рорк!
Глава 17
Каменная королева
Один, два, скорее… Три, четыре, скорее… Отец Руджеро мерно отщелкивал агатовые бусины четок, все прибавляя темп, словно секунды тоже могли
