свободно дышать.

– Я только… – Келани хорошенько обдумала ее слова. – Ты следила за мной?

Херианка легонько пожала плечами, как будто это не имело значения.

– Следила.

– Что? Почему? – потребовала новых объяснений лереса, нахмурившись.

– Я хотела держать тебя под контролем, – сказала безымянная. – Убедиться, что ты не нарушишь слово и не приблизишься к моему району. А также мне было любопытно увидеть, как ты справишься сама, без чьей-либо помощи.

Херианка хотела увидеть, как она облажается, умрет от голода, уронит броню вместо того, чтобы снять ее, возможно, заснет в ней, не сумев справиться со своей амуницией. Келани закусила губу. Чира, должно быть, хорошо развлеклась. Она подняла ее с грязной земли, чтобы поглумиться, показать превосходство, обязать быть благодарной за спасение жизни.

Она ошибалась. Очень сильно. Та даже и не думала быть благодарной. Никогда.

– Как бы то ни было, – подхватила К., – ты не имела права мне помогать. Вам не разрешено на Арене принимать решения и вершить суд, если это касается нас.

– Конечно, – согласилась Чира, прищурившись. – Но ты попросила меня сама. В бреду ты умоляла меня помочь тебе.

Келани покачала головой.

– Это ложь.

– Хочешь верь, хочешь нет, лереса Кевалайн, мы пляшем под вашу дудку, – заявила безымянная, глядя на черные от спекшейся крови швы на ее бедре.

К. будто обожгло кипятком, когда влажная ткань коснулась раны. Лереса выругалась и чуть не лягнула Чиру ногой. Пальцы девушки вцепились в нее, сдерживая.

– Это то, чего я не могу понять, – призналась херианка, промывая край раны. Келани изо всех сил старалась сдерживать стоны. – Никогда бы не подумала, что человек и тем более… Имя, – произнесла она, красноречиво подняв брови, – выдвинется без намерения победить. Надеясь… желая… умереть?

– Никто из тех, что не принадлежат роду, не может пойти на Арену, – с трудом выдавила из себя К. между всхлипами.

Чира потерла чуть сильнее шов. Келани прикусила нижнюю губу.

Кевалайн не сомневалась, что она не просто так заговорила об этом. Это был вопрос, не прямой, но тем не менее вопрос. Ее тон был беззаботным, поза бесстрастной, херианка, казалось, сосредоточила все внимание на ее ране, но Келани чувствовала любопытство мятежницы. То, как она смотрела на нее чуть искоса, внимала каждому сказанному ей слову…

Лереса откашлялась.

Нет. Она не собиралась откровенничать. Какое ей дело?

Она не скажет ничего такого, что Чира сможет использовать против нее.

– Я не говорила, что хочу умереть, – сказала она ей правду, за которой легко было спрятать ложь. – Или что не хочу победить, – поспешила добавить Келани.

– Верно, – обманчиво согласилась херианка. – Я помню твои слова… я не пришла сюда побеждать, – повторила она их довольно громко, покачивая по-театральному головой, с наигранной доблестью. – И что же тогда? Зачем ты здесь? Осталось не так много вариантов. Выиграть, умереть или… – ее взгляд ненадолго переместился на доспехи и пояс, лежавшие в другом углу. Лереса тоже туда посмотрела, – сдаться. Но в трущобах, похоже, ты не собиралась размахивать своим маленьким факелом.

Кевалайн стиснула челюсти.

– Я не сдамся, – сказала она сквозь зубы, дрожа от мысли, что безымянная вообще посчитала это возможным и наверняка ожидала, что К. так и поступит, чтобы потом высмеять ее за слабость и трусость.

– Значит, ты все-таки хочешь умереть, – подначивала ее Чира, не сводя глаз с раненой ноги.

Келани искала насмешку на ее лице, но не нашла.

К. почувствовала, как бинты отклеились от раны там, где херианка прижимала намоченную тряпку.

– Ты делаешь мне больно.

– Если я не промою рану, лереса, начнется заражение, – возразила мятежница. – Вы можете с нетерпением этого ждать, но я уверена, что ваша семья не будет рада. Не думайте только о себе…

Херианка ударила ее туда, где болело сильнее всего.

У Келани перехватило дыхание. Образы ее отца, Кирстин и Кигана пронеслись в ее голове. Она почувствовала боль в груди. В стене было слишком много трещин. Сейчас она рухнет и задавит ее обломками.

Келани не была эгоисткой. Она думала о других.

Тихая слеза скатилась по ее щеке.

– Это не то, чего я хочу, – пробормотала она через несколько секунд. – Но то, что я должна сделать.

Рука Чиры повисла в воздухе на несколько секунд, паря над раной, прежде чем снова c нежностью прикоснуться к ней.

– Мне трудно поверить, что твой… – размышляла она, какое слово подошло бы больше всего для обозначения того, по воле кого лереса участвовала в Арене, главы их рода, – отец послал тебя для глупой смерти в подворотне, а не для завоевания Корней.

Грустная улыбка коснулась губ К.

– Он прекрасно понимал, что с его стороны было жестоко просить меня о чем-то, что выше моих сил, – произнесла она.

Херианка не стала спорить. Она уже говорила К., насколько та слаба. Предупреждала, что уход из ее дома – последнее, что та сделает. И все сложилось бы именно так, если бы Чира не проследила за ней и не остановила вовремя кровотечение.

– Почему же он послал тебя? – не унималась она. – Почему не отправил наследника? Разве не он должен был сражаться?

Келани посмотрела на свои руки, сложенные на животе. Херианка опять метко ударила булавой по стене, и та беспомощно рухнула. Лереса почувствовала, как материя у основания превратилась в щебень. Трещины стали длиннее, глубже, разветвляясь, как лопнувшие сосуды.

На этот раз она забыла, с кем разговаривает. Ее страх, ярость, страдания, все неистовые, подобные урагану чувства отчаянно стремились выбраться наружу.

– Киган выпил настойку дуткура на пиру Херальдумов, – сказала она. По ее щекам текли слезы, и она тут же их вытирала. К. думала о своем брате в надежде, что тот уже поправился. – Я не должна была идти. Мне пришлось. Моя жизнь сложилась бы… – она оглянулась вокруг, словно ища тени воспоминаний на обветшалых стенах. Она видела себя рядом с Сетом, улыбающейся, счастливой – невозможной. К. устало вздохнула. – Кто-то подменил имя моей старшей сестры на мое. И пути назад уже не было. – Она с шумом втянула воздух.

– Почему нет?.. – Чира застыла, глядя в грустные глаза лересы.

Херианку немного беспокоила просыпавшаяся в ней жалость к лересе. Она была убеждена, что история К. была вовсе не такой трагичной, как та рассказывала. Что К. смягчала подробности. Чтобы Чира в конечном итоге делала все, о чем попросит лереса, до тех пор, пока не перестанет быть для полезной и К. не решит избавиться от нее.

Так почему она ей помогала? Если действительно не верила ей?

– Почему тебе нельзя запустить сигнальный огонь? – прямо спросила мятежница.

И снова этот сердитый взгляд, который