вернулись на место.

— Шарф! У чела был шарф! Такой… пестрый, толстый. Вязаный.

Больше ничего толкового Сысоева не сказала. Даже гендерную принадлежность не разобрала, хотя, и правда, кто разберет человека в стиле унисекс? Куртка, джинсы, кроссовки, шарф… Вот когда-то даже размер ноги мог быть решающим фактором в определении пола. Фраза из «Джентльменов удачи»: «Туфель женский, пожалуйста… Размер сорок два, сорок три, сорок пять» — заставляла смеяться до колик. Как такое может быть?! Чтобы женская обувь — и такой величины! А теперь — обычное дело.

Допрос сотрудниц салона так и вообще был бесполезным. Все в один голос твердили, что «работали, по сторонам не глядели, клиенты, сами знаете, не подарок». А уж следить за тем, кто идет в косметический, им и «вовсе незачем». Только Татьяна, администратор, несмотря на то что была занята, краем глаза заметила «серую личность, обмотанную шарфом». Но «личность» подозрения не вызвала: мало ли, может, за кем зашла, личность в смысле, или спросить о чем-нибудь у специалистов хотела.

В конце концов Алексеев взял у Регины подписку о невыезде, дождался, когда криминалисты закончат осмотр места преступления, и с тяжелым сердцем стал наблюдать, как труп укладывают в черный мешок. Вот ведь, сколько лет работает в полиции, убитых видел-перевидел, а так и не смог к этому привыкнуть. И вот сейчас — женщина пришла в салон за красотой, а вынесли ее, как говорится, вперед ногами. Да еще и эта нелепая маска на лице создавала какую-то сюрреалистическую картину и лишала смерть человека необходимой трагедийности.

Алексеев смотрел на зеленую субстанцию, покрывающую лицо убитой, на ватные диски, наложенные на веки и прилипшие к ним, на приоткрытый рот, выглядевший на фоне зелени слишком кровавым, и его охватывал ужас. И в то же время губы всех ребят из оперативно-следственной бригады против воли растягивались в улыбку-гримасу.

Алексеев отвернулся и тихонько перекрестился: «Прости мою душу грешную…»

Он дождался, когда труп погрузили на носилки, и помог придержать дверь. Ледяной ветер ворвался в теплый, вкусно пахнущий мир женщин, запутался в сухих цветах, стоящих в большой вазе у самого входа, нарушил их идеальную композицию и умчался, забирая с собой остатки покоя и радости места под названием «Поэтика».

Следователь посмотрел на стоящую рядом Кречетову. Она обхватила себя руками и зябко ежилась. То ли от холода, то ли от предчувствия того, что ее налаженная жизнь с ее маленькими горестями и радостями с этой самой минуты закончилась, и на смену ей пришла другая — с допросами, подозрениями, злорадствующими конкурентами и покидающими салон клиентами.

— Андрей… Павлович… — вдруг сказала Кречетова, когда он уже направился к выходу. — Вы ведь найдете убийцу?

Алексеев бросил на нее буравящий взгляд, неопределенно пожал плечами. Что он этим хотел сказать? Да? Нет?

Он поднял воротник куртки, натянул видавшую виды шапку, поднял с пола свой саквояж, пару раз тряхнул его, проверяя, надежно ли держит замок, кивнул Наталье головой и вышел навстречу караулившему его ветру.

Глава 6

Поздно вечером Наталья с Анной сидели перед камином на даче Кречетовых и пили коньяк.

— Просто не представляю, что теперь с салоном будет, — покачала головой Наташа. — Ужасно, конечно, что я в такой момент думаю о бизнесе. Человека ведь убили…

— Да брось ты. Живой думает о живом. Тем более что ты ее, убитую в смысле, и не знала вовсе, — Анна попыталась успокоить Наталью, хотя у самой картина с пригвожденной к груди простыней никак не выходила из головы.

Подруги замолчали. В соседней комнате громко работал телевизор, Сергей смотрел очередную аналитическую программу.

— Наташ, — неуверенно проговорила Аня, — даже не знаю, как сказать…

— Да говори уже, — Наташа пригубила коньяк. — Нет, это просто какой-то сюр! Труп в моем салоне! С маской на лице! Косметолог под подпиской о невыезде, кабинет опечатан! Кто убитая — мы не знаем. А вдруг это тебя хотели убить?

Мысль, не подруга ли должна была стать жертвой, не давала Наташе покоя.

— Наташ! Дай сказать. Я правда хочу кое-что важное рассказать. Может быть, это поможет нам разобраться с историей, — взмолилась Анна.

— Ну прости, прости. Говори, — Наташа взяла подругу за руку.

— Короче, когда я вошла в кабинет, я сначала к тебе ринулась. Потом увидела этот кошмар на кушетке. Мне тоже плоховато стало, замутило.

Наташина память услужливо визуализировала перед глазами страшную картину, «Композицию VII». С зеленолицым трупом, кирпично-кровавыми пятнами на белой простыне, черной рукояткой ножа… Она снова ощутила сладковатый запах и вкус окалины во рту.

— Говори, — нетерпеливо сказала Наталья.

— Короче, я встала на колени около тебя, смотрю, а около ножки… — Аня пригубила коньяк.

— Говори, — Кречетова подалась вперед.

— Около кушетки какая-то штучка валяется. Ну, я ее и сунула в карман, — Анна разжала кулак и положила на стол небольшой металлический прямоугольник.

— О господи, что это? У меня мурашки по коже.

Наталья поставила фужер на стол, спустила ноги на пол и, перекрикивая телевизор, позвала мужа. Тот материализовался сразу, как только услышал голос.

— Это диктофон, девчонки. Странно… — задумчиво пробормотал он, разглядывая находку.

— Что странного? Ну диктофон. Не усложняй, Сережа, и так все запутано. — Наталья взяла аппарат и перекинула его из руки в руку.

— Странно, зачем нужен диктофон, когда есть мобильник? — удивился Кречетов.

— Вообще-то во время процедуры мы не разрешаем пользоваться сотовым. Процедуры-то релаксирующие. У нас даже на двери перечеркнутый телефон нарисован, — прояснила ситуацию Наталья. — Как только клиент заходит, сразу мобильник у входа оставляет.

— Получается, что это диктофон убитой? — удивилась Веселовская.

— Не факт, — возразил Сергей. — Может, до нее кто-то потерял.

— Исключено. Регина после каждого клиента пол протирает. Заметила бы.

— Ладно, не будем спорить! Давайте послушаем.

И Сергей нажал на кнопку, воспроизводящую звук. Голоса было два, и оба женских. Один из них принадлежал Зубовой, косметологу.

Регина: «…в основе фруктовые кислоты».

Неизвестная: «А какие именно из кислот вы применяете?»

Регина: «Для каждого клиента — своя кислота, в зависимости от кожи. Для вас — гликолевая».

Неизвестная: «А вы пилинг делали тоже гликолевой кислотой?»

Регина: «Тоже. Я хотела бы вас попросить не разговаривать. Мне нужны ваши губы».

Некоторое время из диктофона не доносилось ни звука, спустя несколько минут разговор продолжился. Неизвестная все расспрашивала и расспрашивала о тонкостях проводимой процедуры. Регина что-то отвечала, о чем-то умалчивала.

Снова пауза. На сей раз длительная. Наталья даже решила, что запись закончилась. Но вдруг что-то зашуршало, заскрипело, и послышался голос Зубовой:

— Полежите с маской минут двадцать. В конце процедуры будет ощущаться довольно значительное стягивание. Не волнуйтесь, так и должно