около салона. Меня аж в пот бросило: я ведь забыла тебе перезвонить, предупредить. В фойе тетки толклись, Татьяна им что-то объясняла. Я сразу пошла к косметическому. Даже сесть не успела. Смотрю: Регина выходит из кухни. Сразу ко мне с извинениями: «Аня, вы меня простите за перенос процедуры…» А тут как загремит что-то в кабинете. Косметолог туда ринулась и сразу выскочила как ошпаренная. А я зашла. А там ты на полу валяешься, — заплакала Аня.

— Какой-то бред, — Наталья обхватила голову руками, которая снова налилась свинцовой тяжестью.

Помнится, тренер по фитнесу говорила, что эта часть тела весит 10 килограммов. Наташа с Аней смеялись, мол, опять голова поправилась — когда в понедельник стрелка напольных весов отклонялась вправо на несколько градусов от обычного курса.

И вот теперь в это действительно верилось, от тяжести разламывающегося черепа даже руки устали. Наташа еще немного побаюкала пульсирующую голову, пока не догадалась приложить ко лбу мокрое полотенце — сразу стало легче.

— И никто из кабинета не выходил? Никого не видела? — без особой надежды спросила Кречетова.

— Никого. Тут несколько шагов пройти. А в косметическом ты уже была. Так что это у тебя нужно спрашивать, кого ты там видела.

— Регин, теперь ты расскажи, — попросила Наталья.

— Пришла ко мне клиентка. Легла и мобильник в руке держит. Я ей сделала замечание: на двери же висит табличка с перечеркнутым телефоном. Она начала выступать, что ждет важного звонка, но потом угомонилась и телефон убрала в сумку. А потом лежит и выспрашивает: и какой косметикой мы пользуемся, и кто производитель. Я ей кислотное увлажнение сделала, потом массаж. А она все выспрашивает, что да как. Только когда маску наложила, она замолчала.

Регина налила воды и выпила ее, стуча зубами о край стакана.

— Я вот что думаю. Убийца женщина, — уверенно сказала Анна.

— С чего ты взяла? — встрепенулась Кречетова.

— Ну как с чего? Если бы это был мужчина, его заметили бы все ваши парикмахерши, маникюрши и визажисты. Ну подумайте сами: сидят женщины в холле, читают журналы, и тут заходит мужик и идет по коридору в крыло, где косметический кабинет. Представляете, что было бы?! — вытаращила глаза Анна.

— Там, вообще-то, еще и массажный есть. Кстати, когда я пришла, Зоя запустила к себе последнюю клиентку. Получается, тетка, что на массаж пришла, пока своей очереди ждала, сидела в коридоре. И значит, могла видеть убийцу. И если бы мимо нее прошел мужик, могла бы запомнить, — задумчиво протянула Наталья. И без перехода добавила: — А вдруг это был мужчина, переодетый в женщину?

— Мужчина, переодетый в женщину! Цирк! Прямо Жозефина и Дафна. Тони Кертис и Джек Леммон, — развела руками Анна. — Что ты говоришь?! Приходи в себя. Убила женщина. Но только непонятно, кого хотела убить — ее или меня.

Наташа вскочила на ноги. Мокрое полотенце, не удерживаемое у больного лба, упало к ее ногам. Боже мой! Конечно! Как же она забыла?! Это же Анечка должна была в это время лежать на кушетке под маской! Получается, что преступник просто перепутал и по ошибке убил случайного человека?

Кречетова выхватила телефон и решительно набрала номер полиции.

Глава 5

Следователя звали Андреем Павловичем Алексеевым. Он был высоким и красивым, обладал той мужской красотой, от которой обычно теряли голову даже самые морально стойкие женщины: мужественное лицо, ямочка, рассекающая подбородок на две неравные половины, глубоко посаженные глаза. Он был чем-то похож на немецкого актера Тиля Швайгера, популярного в 2000-х.

Но потухший взгляд и неуверенность в движениях полностью перечеркивали эту самую «мужскую красоту». В Наташин кабинет он зашел как-то боком, сутулясь. Сел на кончик стула, поставил на колени потертый коричневый саквояж и замер в ожидании. Плечи пиджака были припорошены бело-серым налетом.

Наташа поморщилась: «Это просто ни в какие ворота не лезет! Просто насмешка видеть усыпанный перхотью лапсердак в парикмахерской! Алексеев что, телевизор не смотрит? Каждая вторая реклама о средствах против перхоти, Head & Shoulders ему в помощь».

Следователя хотелось не жалеть — извечная женская потребность, сублимация материнства, — а только вытряхнуть да вымыть. И как только он с людьми общаться будет! Наталья фыркнула и вышла, оставив его одного.

Первой для допроса была приглашена Карина Сысоева — женщина, на свидетельские показания которой Андрей Павлович возлагал большие надежды. Во время преступления она сидела в коридоре, дожидаясь своего времени на массаж. А раз так, убийца должен был пройти мимо нее, кабинеты-то — и косметический, и массажный — рядом.

Но ничего стоящего она не рассказала.

— Да я в соцсети зависала, что мне по сторонам-то смотреть, — сказала она таким тоном, как будто зависать в соцсетях — обязательное и естественное состояние. Действительно, «чего по сторонам-то смотреть»?!

— То есть проходил ли кто-нибудь мимо вас, вы не заметили, — уточнил следователь. Взгляд, брошенный на свидетельницу, внезапно стал острым, недоверчивым.

— Я же говорю вам, что делом занималась. Я подписана на целую кучу народа, одни лайки замахаешься ставить. И кто по коридорам шастает, мне глубоко параллельно. Хотя… — закатанные кверху глаза и появившаяся неглубокая морщина на невысоком лбу говорили, очевидно, о работе мысли.

— Что «хотя»? — замер следователь.

— Я, когда в соцсети сидела, кофе пила. А потом там прикол такой был: я хотела перепостить, стала чашку ставить на блюдце, промахнулась… короче, отвлеклась я от телефона. Пока кружку поправляла, заметила, что около косметического стоит чел и типа прислушивается, что за дверью.

Сказав это, фанатка соцсетей вернула закатанные глаза на место, разгладила лоб и посмотрела на Андрея Павловича.

— И что дальше? — спросил Алексеев. Он весь подобрался, подался вперед, в его облике появилось что-то хищное, цепкое. От вялого вида не осталось и следа.

— Ничего. Я занялась перепостом, — равнодушно сказала Сысоева.

Следователь так резко оттолкнулся от края стола, что колесики стула, на котором он сидел, поехали по гладкому ламинату и остановились, уткнувшись в стену. Алексеев, на недоуменный взгляд свидетельницы, буркнул: «Простите» — и, перебирая ногами, вернулся на место.

— А кто был этот «чел»? Мужчина? Женщина? — спросил следователь, снова уткнувшись в блокнот, словно стыдясь проявленных эмоций.

Карина пожала плечами.

— Я же вам говорила, мне было глубоко фиолетово, я никого не рассматривала.

— А рост? Одежда? Может, это как-то отложилось у вас в памяти? Неосознанно, — спросил следователь с надеждой. — Знаете, как бывает: думаешь, что ничего не заметил, а на самом деле все видел, все запомнил.

Свидетельница снова закатила глаза и восстановила на лбу морщину.

— Что-то серое. Может, пальто, может, куртка. Вроде джинсы. А! Вспомнила!

Лоб разгладился, глаза