— Со всеми бывает, сэр, — Воробей принял необычайно важный вид. — Деньги портят людей. С этим, к сожалению, ничего не поделать.

— Пусть со своими деньгами на улице прохлаждаются. Мне в команде такие ветреные эгоисты не сдались.

— Только вот не говори, что тебя самого не притягивает всё это безумство.

— Если продолжишь в том же темпе, Сокол, то первым вылетишь, — пригрозил Орёл, поднимаясь по лестнице.

Эта часть храма особо не отличалась от предыдущей. Повсюду снова было разбросано блестящее золото, но теперь посередине возвышался красивый орехового цвета постамент, над которым парило светящееся голубоватое перо неизвестного происхождения.

— Так полагаю, это наш заказ, сэр.

— Не нравится мне, как эта дрянь располагается, — Сокол скептично вглядывался в артефакт. — Слишком уж на видном месте. А при таких удачных обстоятельствах это окажется, зуб даю, ловушкой.

— Я пойду первым. Не подходите.

Орёл бесстрашно направился к парящему перу. Сова от волнения закрыла глаза, а Ворон и Воробей отошли в сторону, чтобы при непредвиденных обстоятельствах можно было как-то помочь командиру.

Но Сокол вместо того, чтобы тоже подстраховать Орла, неожиданно абстрагировался и зациклился на одном выделяющемся предмете.

Тёмно-красная книга, лежавшая мирно в груде сокровищ.

Могла ли это быть небольшая подсказка по использованию этого удивительного летающего артефакта? Сокол захотел проверить. Он, не обращая внимания на окрик Совы, шустро, всего лишь за пару больших шагов, добрался до заветного предмета.

Ворон, заметив движение Сокола, оставил общество Воробья, чтобы подойти к другу и разузнать у того подробности, а заодно изучить вместе с ним то, что он нашëл.

— Что ты делаешь? — Орёл, находясь уже рядом с постаментом, с непониманием глянул на Ворона.

— Сокол что-то откопал.

Сокол провёл пальцем по пыльной обложке, усеянной тонкими венами. Несмотря на необычный рельеф, материал был на удивление приятным: настоящая кожа, выделанная со всем изяществом и мастерством. Но была какая-то неприятная энергетика, которая пробиралась внутрь и заставляла сердце биться в два раза быстрее.

— Я что вам сказал?! Сокол, живо возвращайся!

Мозги начали работать судорожно. Эта обволакивающая аура спутывала мысли, пыталась подчинить и сделать безвольной марионеткой. Она вбивала в голову то, что никак, даже под страхом смерти, не хотелось совершать, и принуждала открыть книгу, впитать в себя накопленные знания.

Сокол, сглотнув вязкую слюну, дрожащими пальцами схватился за уголок толстой обложки.

— Сокол? — Ворон окликнул его, но в ответ не получил никакой реакции. — Эй, приятель?

Ворон побежал к другу, который уже раскрыл книгу. По краям она заискрилась ярким огнём, охватившим руки Сокола. Надписи загорались и исчезали, а странички с невероятной скоростью переворачивались и противно скукоживались.

Из книги исходило фиолетовое, неясное свечение, которое становилось всё темнее и темнее.

Неожиданная вспышка ослепила всех находившихся в храме.

Что за ерунда?

Онемели пальцы, конечности, язык — Сокол перестал себя чувствовать. Глаза больше не видели, а мозг не соображал. Складывалось впечатление, будто его отстранили от управления собственным телом.

Кто-то, кажется, звал его. И его ли? Сокол окончательно потерял связь с реальностью.

Было множество криков. Таких отдалённых, словно они были в страшном сне. Знакомые голоса всё произносили одно слово, ошарашенно, а потом затихали.

Затухали так же, как огонь на книге, которая стремительно превращалась в пепел.

Но что случилось? Почему люди вопили? Всё же было прекрасно. Сокол впервые за долгое время побыл в шкуре человека, от которого ничего не зависело и который мог летать там, где ему заблагорассудится.

Так почему же?..

Когда он открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что сидел рядом с постаментом на коленях, а сложенные в молитве руки были плотно прижаты к груди.

Сердце беспорядочно билось о грудную клетку, пока один глаз нервно дёргался. Сокол медленно, словно боясь увидеть что-то жуткое, развернул голову назад и…

Зрачки расширились до больших чёрных точек. Его лицо побледнело, а дышать стало так трудно, что почти невозможно. Горло резко пересушило, а губы, пытаясь что-то из себя безрезультатно выдавить, конвульсивно задвигались.

Вокруг больше не было живых людей. Возле него ходили высушенные до омерзения человеческие кости со свисавшей фиолетовой кожей. Все они были так изуродованы, что сложно было понять, кто есть кто.

Одно существо потянуло в сторону Сокола свою худую руку, которая сразу же отвалилась и упала с оглушительным шумом на пол.

Сокол закричал. Громко, надрывно. Голосовые связки напряглись до предела, готовясь в любой момент сорваться. Его никогда раньше не охватывал такой неконтролируемый ужас, но сейчас… сейчас это был сильнейший взрыв всех эмоций, которые разрывали его пополам.

Он согнулся и схватился за волосы в надежде избавиться от нахлынувших образов, заставлявших желудок сжиматься в спазмах.

Кажется, его тошнило, пока в голове что-то утомительно говорило:

Люди такой неустойчивый материал. Как жаль.

А затем раздался противный смех.