создания, тем выше они летают. Понятное дело, чем внушительнее по размеру ханыльчхи, тем больше руины, но долететь до них совсем не просто. Даже здесь, в долине Байсо, где дуют самые сильные ветры, мы не сможем взлететь так высоко. Нам под силу достать только таких маленьких, как тот, что пролетал сегодня. – В этом месте Оренол издал стон.

– Это единственная высота, на которую мы можем взлететь на наших воздушных змеях. Чтобы дождаться таких малюток, нам нужно ещё шесть месяцев.

– Спасибо за ваше объяснение, но всё же оно вызывает у меня беспокойство.

Глаза Робса злобно сверкнули:

– Беспокойство?! У вас есть какие-то сомнения по поводу наших расчётов?

Судя по тому, что интонация Робса внезапно изменилась, в нём снова возобладала душа лекона. Оренол осторожно сказал:

– Вовсе нет! Я сегодня впервые в жизни увидел ханыльчхи. А беспокоюсь я о вас. Вы же сказали, что не можете вернуть даже проценты, тогда как вы думаете жить здесь в течение следующих шести месяцев?

Робс поморгал, тяжело вздохнул и закрыл журнал. Тинахан, нахмурив брови, проговорил:

– Чёрт возьми, это будет трудно. Но мы сделаем это. В горах Байсо мы сможем найти себе пропитание. Как-нибудь уж переживём эти шесть месяцев. Так что не беспокойтесь за нас. Вам просто нужно продлить срок погашения долга.

– Вас много, включая лошадей.

– Мы справимся. С помощью лошадей мы засеем поля.

– Если вы все умрёте с голоду или сбежите, вы не сможете вернуть нам деньги.

– Этого не произойдёт! Я доберусь до этого чёртового ханыльчхи!

Оренол снова начал перебирать чётки. Этот звук действовал Тинахану на нервы, но у лекона хватило ума не сказать об этом вслух. Робс приготовился закрыть уши, чтобы не слышать, как молодой монах скажет, что он не верит в осуществление их плана и поэтому конфискует всё снаряжение, когда Оренол вдруг произнёс:

– Я хочу сделать вам предложение.

– Что? Какое предложение?

– Великому Храму нужен лекон.

– Лекон?

– Да. Великий Храм хочет попросить вас, Тинахан, об одолжении. Если вы выполните эту услугу, мы освободим вас от уплаты долгов, а также предоставим вам деньги на грядущие полгода.

Тинахан и Робс не могли поверить своим ушам. Робс первым пришёл в себя и спросил:

– Что за услуга?

– Вы снова человек? Прошу меня извинить, но рассказать об этом я могу только тому, кто возьмётся за это дело. Однако спешу заранее предупредить вас, что выполнение задания займёт около четырёх месяцев и что оно очень опасно.

Робсу показалось, что последние слова монаха предназначались Тинахану. Лекон никогда не откажется от выполнения опасной задачи. Действительно, будто всё это было шуткой, Тинахан спросил:

– Хм, и насколько же это опасно?

Но Оренол был серьёзен. Он с беспокойством посмотрел на лекона:

– Не знаю, можно ли провести такую аналогию, но это столь же опасно, словно броситься в воду.

Гребень Тинахана застыл в напряжении.

* * *

Когда люди с помощью света ламп и пламени свечей изгнали ночь, она потеряла своё место и стала скитаться по миру. Тогда один токкэби пожалел её и позволил навсегда остаться в его мире. Вместе с ночью в его руках оказались и пять её дочерей: Смута, Страсть, Интрига, Скрытность и Грёза. С их помощью он построил огромный замок. Повод был достоин истинного токкэби: он счёл, что это будет очень забавно.

Смута отвечала за внутреннее устройство замка, в то время как Страсть определила его внешний вид. Интрига же продумала бесчисленные лабиринты, западни и ловушки, а Скрытность установила подземные ходы, потайные двери и пароли. А вот каким образом повлияла на возведение замка Грёза, самая младшая дочь ночи, до сих пор остаётся тайной. Ведь она по сравнению со своими старшими сёстрами совсем другая. С одной стороны, она всецело принадлежит ночи, но в то же самое время обладает чертами, представляющими полную ей противоположность: ночь прячет, утаивает, покрывает, а Грёза, наоборот, обнажает, обнаруживает и раскрывает. Такие черты, к удивлению, делают её похожей и на день. Но в то же самое время Грёза обладает чертами, которые проявляются только во тьме, которые, подобно звёздам, невозможно увидеть при свете дня, что и доказывает её принадлежность к ночи. Младшая дочь, имея такой противоречивый характер, вместе с сёстрами участвовала в строительстве замка, однако до сих пор неизвестно, как и в чём это участие проявилось. Но даже и без Грёзы замок, названный Замком Тысячи Миров, не утратил бы своей загадочности.

Кастелян, управляющий замком, – единственный человек, который знает точное количество этажей и расположенных на них комнат, коридоров и лестниц. Безусловно, какие-то вещи хорошо известны и тем, кто часто посещает замок. Например, то, что попасть на четвёртый этаж главного здания можно только с седьмого этажа; или то, что если трижды завернуть направо в любом коридоре замка, то можно прийти в главную столовую. А если, стоя на вершине Восточной башни, дважды повернуться против часовой стрелки, можно приземлиться прямо в кабинете кастеляна. И каждый, кто занимал эту должность, заранее подготавливал для посетителей особый приём, а именно раскладывал на полу в центре кабинета кучу железных гвоздей либо клал подушку или ставил зажжённую свечку. Так, поджечь подол платья невесты в первую брачную ночь было вполне в духе токкэби, чего никак не скажешь о приземлении на гвозди. Подобные шутки, скорее всего, являются просто выдумками людей, которые всеми способами пытаются очернить имя токкэби. Хотя кто знает наверняка…

Саби́н Хасуо́н, занимавший должность военачальника в замке, стоял на вершине Восточной башни и с грустью смотрел в ночное небо. И страшился он отнюдь не предстоящей встречи с гвоздями, как это бывает обычно. Какое-то время назад он увидел, как кастелян несёт ведро, доверху наполненное фекалиями жуков.

Вообще, приземляться в кабинете кастеляна чаще других – удел Пихёна, дворецкого замка. Однако сейчас военачальник держал в руках письмо, которое необходимо было передать кастеляну лично в руки. Вздохнув, Сабин с чувством безысходности дважды повернулся кругом через левое плечо. Обстановка вокруг начала меняться, и он оказался на полу в кабинете кастеляна.

Сабин в растерянности встал на ноги. На полу ничего не было. Потирая ушибленную спину, он обернулся и посмотрел в сторону стола. Одиннадцатый кастелян замка, Па́у Моридо́л, смотрел на Сабина, держа в руке лопатку. Сабин увидел стоящие рядом с кастеляном ведро и цветочные горшки и наконец почувствовал облегчение.

– Доброй ночи, кастелян. О, так содержимое ведра предназначалось не для меня?

– О чём это ты?

– Да я просто подумал, что вы хотите разложить это на полу… – Сабин запнулся,