Шрифт:
Закладка:
Этот город очень отличается от городов остального мира и в некотором роде является уникальным: здесь невозможно услышать ни единого звука, а сам город вот уже несколько веков погружён в кромешную тьму. Среди белоснежных колонн, галерей и площадей наги передвигаются бесшумно, словно призраки: не слышно ни голосов, ни звуков, напоминающих пение. Поэтому, когда в тишине комнаты неожиданно раздался голос Рюна Фэя, Хвари́т Маке́роу был по-настоящему удивлён.
– Скажи, каково это – прожить всю жизнь с сердцем?
Хотя наги из-за своего слабого слуха едва могли услышать приближение армии токкэби, идущей за ними по пятам, Хварит всё же смог понять слова своего друга, неестественно прозвучавшие в тишине. Он был в полной растерянности, поэтому у него даже в мыслях не возникло обвинить друга в дерзости.
«Жить с сердцем? Это значит жить с постоянным страхом смерти», – ответил он, используя ниры́м – расовую способность нагов общаться друг с другом с помощью своего рода телепатии.
Через нирым Рюн Фэй почувствовал, что Хварит пришёл в сильное замешательство. Ему не хотелось ещё больше озадачить своего друга, поэтому на этот раз он решил выразить свою мысль привычным для нагов образом:
«Но не означает ли это также возможность каждый день чувствовать себя живым?» – С этими словами Рюн поднял правую руку и осторожно прижал её к груди. Если бы Хварит сделал то же самое, он почувствовал бы биение собственного сердца, но он не пошевелился, посчитав это слишком постыдным.
«Рюн, с другими ты тоже позволяешь себе подобное?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Твоя правая рука. Ты ведь не прижимаешь её к груди, когда перед тобой есть кто-то ещё? Впредь больше так не делай. Это неприлично».
Хварит подумал, что он был слишком резок с другом, и осторожно добавил:
«В любом случае через десять дней в этом уже не будет никакого смысла».
Рюн опустил руку, повернулся и посмотрел в сторону центра Хатенграджа, где возвышалась Башня Сердца, в несколько десятков раз превосходившая по высоте даже самые высокие здания города. Во взгляде Рюна была смесь отвращения и страха. Руки, которыми он схватился за перила балкона, слабо задрожали.
На балконе особняка семьи Фэй стояли два молодых нага – Рюн Фэй и его друг Хварит Макероу. Им было по 22 года, и, согласно законам нагов, они ещё не воспринимались обществом как взрослые мужчины. Через десять дней, когда звезда Шана скроется за луной, они будут призваны в Башню Сердца, где каждый из них разрежет себе грудь и вынет своё ещё живое сердце.
«Хварит, мне это не нравится».
«Тебе нечего бояться, Рюн. Ни один наг не умер во время ритуала. Рассказы о том, что происходят несчастные случаи и каждый год кто-то не возвращается из башни, – это всего лишь выдумки взрослых, чтобы напугать детей».
Несмотря на слова Хварита, лицо Рюна всё ещё было мрачным:
«Я не боюсь несчастного случая. Мне просто не нравится сама идея извлечения сердца».
«Почему, Рюн? Разве тебе не хочется стать бессмертным?» – удивился Хварит.
«Это вовсе не бессмертие».
«Хорошо, давай назовём это полубессмертием. Ты хочешь сказать, что ритуал ничего не значит? А мне кажется, что всё не так уж и плохо, ведь после этого нам не надо опасаться даже нападения наших врагов».
«Враги? Да где же они? На южной границе всё спокойно, а к северной мы не приближаемся. Где тот враг, который представляет для нас угрозу?»
Рюн начинал выходить из себя, и Хварит решил вести разговор в более спокойных тонах:
«Ты прав, мы не можем отправиться в холодные земли к северу от Предельной границы. Однако теплокровные неверующие вполне могут продвинуться дальше на юг. Они выращивают зерно и едят его, поэтому их чрезвычайно много, в отличие от нашей расы. Бессмертное тело – это наше главное оружие для защиты от нападений».
Рюн не выдержал и снова закричал:
– Ты говоришь, они придут! Как?! Человеческие лошади не могут и шагу ступить в нашем лесу. Огромные леконы тут даже не развернутся! И никто из них не может видеть тепло, исходящее от наших тел. Более того, неизвестно, смогут ли эти неверующие увидеть хоть что-нибудь с наступлением темноты, а ты говоришь, что они посмеют войти в наш лес!
Рюн кричал, словно разъярённый ханыльчхи. Хвариту стало не по себе, оттого что Рюн не использовал нирым, а говорил с ним вслух, словно один из неверующих. Несмотря на это, он продолжил:
«А токкэби?»
Упоминание заклятого врага нагов заставило Рюна замолчать. Наги не боятся ни людей, которые ездят на лошадях и питаются зерном, ни леконов, которые способны передвигаться по небу и одним ударом крушить каменные глыбы. Но токкэби – совсем другое дело.
Хварит спокойно продолжил напоминать своему другу о том, что хорошо известно всем нагам:
«Разве нагам под силу поймать токкэби? Мы даже не можем отличить этих тварей от их чёртовых огненных клонов. Да, их глаза отличаются от наших – они не могут различать температуру, но мы, в свою очередь, тоже не всегда можем их обнаружить. Кроме того, их огонь может за доли секунды превратить наш прекрасный лес в груду пепла. Вспомни, что произошло на острове Пэсиро́н и в ущелье Акинсро́у».
«Это единичные случаи. Токкэби совершенно не любят во́йны. Если только они не решат, что это очень интересная забава», – Рюн снова перешёл на нирым.
«Но это всё-таки возможно, не так ли? Я не знаю, есть ли предел их шалостям. Так или иначе, но если бы однажды я услышал, что миру пришёл конец, я бы подумал, что всему виной какой-то токкэби, который слишком заигрался».
Рюн улыбнулся в ответ на шутку своего друга:
«Я тоже знаю несколько анекдотов о токкэби, Хварит. И эти шутки – это единственное, что я когда-либо слышал о них. Но я никогда не слышал о том, чтобы они представляли настоящую угрозу. Да, токкэби единственные могут ослепить наши глаза, но в то же время они и единственные неверующие, не заинтересованные ни в какой войне. И если это так, то токкэби не могут быть причиной, по которой мы должны жить, отказавшись от наших сердец».
«В этом огромном мире могут быть угрозы,
