— Что он здесь делает?

— Мы с ним играли в шашки.

— Жанаржан, проводи мальчика до ворот, чтобы собака не укусила!— строго сказала старушка.

Мне вовсе не хотелось, чтобы собака провожала меня до ворот своим противным лаем. Куда лучше исчезнуть за забором. Кстати, пусть Жанар убедится, какой я физкультурник.

— Будьте здоровы!— крикнул я и подбежал к забору. Правая рука нащупала верхушку бревна. Теперь —

толчок правой ногой... Но правду говорят старики: «Счастливый и на пожаре не обгорит, несчастный и о

соломинку споткнется». Здесь и случилось то великое несчастье, которое навсегда подорвало мой авторитет.

Одна моя штанина зацепилась за сучок на перекладине забора, и я полетел на землю рыбкой! Я здорово

стукнулся о землю, расцарапал локоть и ушиб колено. Но не боль мучила меня. Верно, что стыд хуже смерти. Я вскочил на ноги и побежал без оглядки.

А вдогонку мне несся звонкий хохот Жанар и раскатистый смех бабушки.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В которой описывается, как я мечтал и какой хорошей была бы жизнь, если бы все было так, как человеку хочется.

Я давно уже лежал в постели, но никак не мог заснуть. Вот опять подвело меня мое упрямство. Сколько раз

давал я себе слово: не быть упрямым! Ну зачем я спорил с Жанар, обидел ее? Сошел бы с «большой дороги», проиграл бы, и дело с концом. Подумаешь, потеря!

Я даже прошептал потише:

— Жанар, прости меня. Во всем виновата моя упрямая голова!

Директор любит говорить: «Дело не в том, чтобы признать ошибку, дело в том, чтобы исправить ее». Но как

исправишь мою оплошность?.. Хоть бы скорее кончить десятый класс! Жанар пойдет учиться в институт, а меня

призовут в армию. Я буду писать ей прекрасные письма в стихах... И не сможет же она не ответить воину. В один

прекрасный день я получаю письмо, которое начинается исловами: «Милый Кожа!» : Какое хорошее слово:

«милый»

...Темно, хоть глаз выколи. Дождь хлещет не переставая. Густые черные тучи перекатываются в небе, как волны

на море во время бури. Гремит гром. Сверкают молнии, заглушая и ослепляя. Но зорки глаза и чуток слух

человека. Он стоит навытяжку, презирая неистовство природы, на берегу бурлящей, желто-серой реки. Этот

человек — я. А не доверили важный пост на границе.

Коварный враг, пользуюсь непогодой, пытается вонзить свои кровавые когти в нашу землю. Он хочет нарушить

священную линию границы. Но я готов к борьбе до последней капли крови.

Вражеские танки, ломая огромные деревья, ползут вперед. Я стою, притаившись за кустом. Слежу за ними, и в

руках у меня бутылка с зажигательной смесью. Первый танк приближается к моему посту. Я бросаю гранату.

Взрыв!

Та же участь постигает второй и третий танки. Вероломный враг бежит.

На следующий же день моя слава облетает всю страну. Возможно даже, в газетах появляются мои портреты. Вот тогда Жанар узнает, на что способен Кожа!

Я возвращаюсь из армии. На груди гимнастерки — орден. Люди стоят у моста и ждут меня. В руках у них букеты

цветов. Жанар выходит вперед. Мы бросаемся друг другу в объятия, как Козы и Баян, которые так мечтали о

встрече.

— Жанар!

— Кожа!

Вдруг Кто-то берет меня за, плечо. Это директор школы. Ахметов с группой учителей.

— Молодец, Кожа! Вот это герой! Зря мы раньше ругали тебя,— признает Ахметов.— Не думали мы, что ты такой храбрец, прости...

— Да,— отвечаю я,— ругали на всех собраниях, а больше всех Майканова- апай.

Майканова не решается подойти ко мне и стоит в стороне.

— Что же вы?— спрашиваю я.— Подойдите поближе. Она робко подходит: — Прости, Кожа... Ты, наверно, помнишь, как я не выдала тебе путевки в пионерлагерь...

— Такие вещи не забываются,— отвечаю я.

— Прости, прости, дорогой Кожа-атай.

Простить или нет? Ведь если бы. Майканова дала мне путевку; я бы поехал в лагерь вместе с Жанар... Нет, не

прощу. Я отвожу в сторону Ахметова и говорю:

— Эту женщину исключите из учителей...

Пусть Ахметов попробует не выполнить просьбы героя!

А что же я сделаю с Жантасом? Вот он стоит и хвастается, что был моим лучшим другом... Я подхожу и даю ему

по шее. Нет, это не годится. Разве герой может драться, как мальчишка?!

Приказать директору оставить Жантаса на второй год?

Что это я? Жантас-то уже кончил к этому времени школу. В армию его, конечно, не взяли. Ага! Придумал. Я обращаюсь к председателю и строго произношу:

— Жантасу никогда не выдавать никаких путевок!

— Так точно!— отвечает председатель.— Может быть, еще какие-нибудь распоряжения насчет него будут?

— Хватит с него!— снисходительно говорю яЗагремела посуда. Ох и неугомонный же человек моя бабушка!

Нужно спать, завтра предстоит большое путешествие, если, конечно, Султан не подведет. Он ведь такой —

наобещает, а потом будет отпираться: «Что ты, Кожа! Ты перепутал», или скажет: «Я пошутил...»

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рассказывает, как мы с Султаном отправились вдвоем на джайляу, о том, сколько седел можно надеть на одну лошадь, о том, как я учился курить и чем все это кончилось.

Только мы с бабушкой кончили пить чай с молоком, показался Султан верхом на коне.

— Эй, Кара Кожа, ты дома?

— Дома!

— Готов?

— Готов!

— Выноси седло и сбрую.

Я вышел на улицу с седлом и уздечкой. Султан важно сидел на чалой игривой четырехлетке. Я поискал глазами второго коня и не нашел.

— Где же мой конь?

— Лучше этой чалой не видел даже твой незабвенный отец, Кадыр-атай!— ответил Султан и потрепал коня по

холке.— Что стоишь, раззява, ворон ловишь?

Седлай?

— Кого седлать?

— Мальчик еще не проснулся,— захихикал Султан.— Седлай Чалку, прилаживай седло позади моего. Такая

лошадь не то что до джайляу, до самой Алма-Аты двоих домчит.

— Одну лошадь?.. Двумя седлами?..

— А что тут удивительного? Седлай!

Я никогда не видел, чтобы одну лошадь седлали двумя седлами. Но это было даже интересно, именно потому что так никто никогда не делал.

Едва я справился с подпругой, как из дому вышла бабушка.

— О горе мне!— запричитала она.— Я так и знала, что ребенок свяжется с этим лоботрясом... Г лядите, люди

добрые! Видели ли вы что-нибудь подобное?

Пока бабушка