Вернее, горелой травой. Улыбчивый чёрный парняга с росчерком белоснежного оскала подошёл к нам, пританцовывая на морозце ‒ уже два дня шёл снег с дождём, что воспринималось местными как стихийное бедствие ‒ и спросил, не будет ли сигаретки.

‒ Извини, нет, ‒ пожал плечами немец, Мартин.

‒ Жаль, ладно, ‒ фыркнул парень и указал пальцем на меня. ‒ Твоя жена?

‒ Нет, ‒ удивлённо ответил Мартин.

‒ Да, ‒ уверенно сказала я. Последовал долгий и многозначительный обмен взглядами, после которого Мартин, помявшись, сказал:

‒ А, то есть, да… Она с нами.

Парень покачал головой и ушёл к своим. Мартин повернулся ко мне и, устало потерев лоб, спросил:

‒ Как, говоришь, тебя зовут?

За пять минут до отправления поезда приехали работники станции. Они вытряхнули из служебной машины свои облачённые в жёлтые неоновые жилеты телеса и, ругая погоду, принялись отпирать двери станции, глядя на нашу развесёлую компанию как на главных врагов народа, которые не давали честным людям спокойно не работать в субботу утром. Из-за погодных условий: снега с дождём и температуры близкой к нулю (что в середине февраля не кажется русским чем-то необычным) итальянцы были в панике, близкой к истерии, готовились заворачиваться в простыни и медленно ползти в сторону кладбища.

На поезд мы всё-таки успели. Немцы долго говорили со мной про олимпиаду, пока не уснули. На станции «Модена» я их оставила, ребята уехали кутить дальше в Болонье.

Вторым уровнем игры было перемещение. В Модене мне предстояло прождать два часа до следующего поезда. Я купила кофе в Макдональдсе и вот уже было настроилась почитать что-нибудь, как вдруг сказался алкогольный спор и три часа сна ‒ упало давление. Мозг перешёл в сонный режим, вестибулярный аппарат выключился, желудок врубил заднюю передачу. Я старательно притворялась живчиком, в то время, как настройки RGB кожи постепенно приближали меня к виду царевны-лягушки. Когда начался озноб, и я зубами выстукивала увертюру к опере «Кармен», меня заметили работники станции и на итальянском пытались понять, что со мной. Они предлагали вызвать скорую, кто-то даже потянулся за телефоном, как вдруг объявили, что поезд на Рим прибывает через пять минут.

Вы когда-нибудь видели следующую картину: зомби-человек, спотыкаясь и ударяясь о все стены, бежит по коридору, а его преследуют работники станции до самых дверей вагона, которые закрываются перед их носами? Люди, которых в шесть утра занесло на вокзал Модены, увидели. Зомби была я ‒ в поезде после пробежки мне полегчало. За два часа пути я успела немного доспать.

С вокзала я попала прямо в метро, купила билет и так обрадовалась, что смогла разобраться с продающей проездные шайтан-машиной, что забыла посмотреть, куда мне нужно ехать. Благо, был мобильный интернет на симке, купленной у местного варианта Tele-2, но и тут случилась подстава. После каждой перезагрузки телефона сим-карта запрашивает пароль ‒ я об этом счастливо забыла и перезагрузила телефон, вспомнив, что пароль остался на бумажке в пармской квартире, когда на экране высветилась клавиатура с просьбой набрать нужные цифры. Вот в этот момент я почувствовала, что всё выходит из-под контроля: телефон перешёл в режим камеры, что было неплохо, но очень не вовремя, я вот-вот должна была встретиться со своим знакомым ‒ Симоне ‒ а на почте у меня оставались брони отеля и билетов в Ватикан. И от всего этого меня отделяли злополучные четыре цифры. Симоне застал меня матерящейся и рвущей волосы на голове в попытках вспомнить нужную последовательность. Попытался обойти меня в надежде, что я окажусь просто городской сумасшедшей, но я узнала товарища. Окликнула по имени, когда он уже пытался смыться в ближайший переулок, набирая сообщение в телеграме; лицо Симоне окаменело, из разлома улыбки сочилась едкая досада, он повернулся, как на шарнирах, и распахнул руки в объятиях:

‒ Санни! Come stai? Tutto bene?

Когда спрашивают, всё ли хорошо, стоит говорить да. Особенно, если человек видит тебя впервые в жизни, но у меня была почти что трагедия ‒ телефон заблокировался, ставя под вопрос саму возможность запланированного похода в Ватикан. Я объяснила Симоне ситуацию, пока он увлеченно сканировал карты в поисках места, где можно было бы пообедать. Он хмыкал и спрашивал, есть ли у меня с собой другая сим-карта или документы для того, чтоб сделать новую. Вместо обеда мы решили попасть в офис мобильного оператора, но все точки возле Ватикана оказались закрыты. Не было возможности даже достать сим-карту, чтоб нормально разблокировать телефон и пользоваться всем функционалом кроме возможности совершать звонки ‒ нужна была специальная скрепка, и тут я заметила, что у моего друга проколоты уши. На просьбу одолжить серёжку-гвоздик на пару минут Симоне согласился неохотно, как будто я собиралась проткнуть ему этим гвоздиком сонную артерию, выдавить всю кровь и открыть врата в ад. Симкарту вынуть получилось, и, подключившись к вай-фаю в ближайшем кафе, удалось скачать все необходимые для прохода в музей документы.

В Ватикане я чувствовала себя неуютно по нескольким причинам. Во-первых, количество людей мягко говоря напоминало метро в час пик. И это, как сказал мне мой проводник, был ещё «не сезон». Обычно по Ватикану люди не ходят, их несёт толпа; так что нам ещё повезло. А во-вторых меня, как студента, изучающего искусства, откровенно смущал мой знакомый. Перед входом в музей он сказал: «Вообще, я инженер. Я уверен, что ты всё это знаешь лучше меня, я историю вообще не учил, но… вот это здание построено вот этим архитектором в этом году при таком-то Папе и приурочено к такому событию, символизирует следующее» и в подобном ключе он рассказал всю экспозицию Ватикана, постоянно извиняясь за то, что говорит много, и не без удовольствия глядя в своё отражение в витринах и в фронтальной камере телефона. Постепенно за нами собралась целая группа туристов, которую потом Симоне повёл на площадь Святого Петра стоять в получасовой очереди в Базилику