Шрифт:
Закладка:
От движения наших тел друг против друга я вся нагреваюсь и завожусь. Мне нужен был этот побег, и я, наконец, собираюсь его получить. Сильнее прижимаясь задницей к его члену, я двигаюсь в такт музыке. Он глубоко стонет мне в ухо, поднимая руку, чтобы повернуть мое лицо навстречу своим губам. Это не самый лучший угол, и поцелуй получается грубым и неловким, но меня это не волнует. Срочность и интенсивность только усиливают возбуждение, заставляя мое сердце биться быстрее.
Когда я сдаюсь его губам, он усиливает хватку, притягивая меня ближе. Затем его рот скользит вниз, а его дыхание обжигает мою шею.
— Ты невероятна, — шепчет он мне на ухо низким и грубым голосом. Я вздрагиваю от его слов, чувствуя, как меня охватывает дрожь возбуждения. Позволяя себе потеряться в этом моменте, я напрочь забываю о расследовании, острове и обо всем остальном. Прямо сейчас все, что имеет значение, — это пульсирующая музыка, жар этого чужого тела, прижатого к моему, и опьяняющее чувство того, что я желанна.
Его руки начинают исследовать меня более смело, одна обхватывает мою грудь, в то время как другая скользит под платье, кончиками пальцев касаясь моего бедра. Я выгибаю спину, прижимаясь к нему еще сильнее, наслаждаясь трением и ощущением его растущей твердости. Он понимает намек, и его рука скользит выше, пока он не начинает дразнить меня через ткань моего нижнего белья.
Я тихо стону, звук заглушается музыкой, и поворачиваю голову, чтобы поймать его губы в еще одном неистовом поцелуе. Его рука, наконец, отодвигает ткань, пальцы скользят по моему влажному теплу. Ощущение электрическое, моя киска теперь пульсирует в такт другой песне. Я прижимаюсь к его руке, отчаянно желая большего.
Не нарушая нашего ритма, он уводит нас с танцпола в сторону темного коридора в задней части клуба. Он открывает дверь, которая, как я смутно вижу, является кладовкой. Когда он идет включить свет, я быстро говорю: — Без света.
Он усмехается, прежде чем снова притянуть меня к себе и прошептать:
— Ты хотя бы скажешь мне свое имя?
— Шона, — мгновенно отвечаю я, и он повторяет его мягко, но на самом деле я не хочу мягкости. Я не утруждаю себя вопросом о его имени — я не хочу его знать.
Как только мне удается найти в темноте переднюю часть его брюк, он стонет, и я начинаю расстегивать их и освобождаю его твердый член. Он быстро возвращает себе контроль в тот момент, когда моя рука обхватывает его длину и перемещает меня так, что моя спина оказывается прижатой к свободному участку стены.
Я едва не застонала, когда он поднял мое лицо навстречу своим губам. Он быстро целует меня, прежде чем я слышу звук, с которым он открывает упаковку презерватива. Мгновением позже он поднимает меня за заднюю часть бедер, одновременно задирая платье. Я сдвигаю трусики в сторону как раз вовремя, чтобы он приставил свой член к моей киске. Моя голова откидывается на стену, когда он наконец погружается в меня.
Преимущество в росте позволяет ему проникать глубоко, и я обхватываю ногами его за талию, чтобы сцепить лодыжки и притянуть ближе. Музыка из клуба здесь приглушена, но басы все еще доносятся сквозь стены, усиливая напряженный ритм между нами.
Мои руки цепляются за его плечи, ногти слегка впиваются в них, когда он начинает двигаться. Каждое движение продиктовано смесью желания и необходимости, каждый толчок подталкивает меня к краю. Одной рукой он опирается о стену для опоры, другой сжимает мое бедро, чтобы удержать меня на месте. Его рот снова находит мой, и наши поцелуи превращаются в хаотичную смесь зубов и языков.
— Боже, Шона, — бормочет он хриплым от желания голосом напротив моих губ. — С тобой так хорошо.
Темное, замкнутое пространство усиливает все ощущения. Бетон за моей спиной внезапно переносит меня в прошлое, прямо в воспоминание о том, как я держала пистолет и целилась им в убийцу. О том, как ветерок обдувал меня, словно сама природа подталкивала вперед.
Мои руки сжимаются в кулаки на рубашке незнакомца, и я совсем забываю о нем. Все, о чем я могу думать, — это о том, как сильно я жалела, что у меня в руке не было ножа вместо этого проклятого пистолета. Как мне хотелось ударить его им и посмотреть, как его глаза расширились бы от ужаса, увидев отражение той же тьмы, которую он использовал на своих жертвах, в моих глазах, когда он делал свой последний вдох.
Его кровь забрызгивала бы асфальт, когда зверь внутри меня взял верх, верша самое сладкое правосудие, какое только может быть.
— Тебе нравится? — Мужской голос вырывает меня из моих грез наяву, разрушая весь импульс, который начало набирать мое тело.
Собиралась ли я кончить с мыслью об убийстве?
Я сжимаю зубы, пытаясь отогнать эту мысль. Вместо того, чтобы ответить ему словами, я сжимаю ноги вокруг него, желая, чтобы он вошел глубже, жестче. Мне нужна боль. Мне нужно почувствовать ее глубоко в своей темной душе. Ритм его толчков становится более настойчивым, более требовательным.
Каждое движение подталкивает меня все ближе и ближе, но что-то не так. Трение, жар — все это есть, но финальная вершина остается недосягаемой. Я чувствую, как он приближается, его дыхание сбивается на короткие, прерывистые вздохи на моей шее. Мое тело отвечает на его интенсивность, но как будто для моего освобождения требуется нечто большее.
Его темп ускоряется, и я чувствую приближение его кульминации. С последним, глубоким толчком он содрогается напротив меня, и низкий стон срывается с его губ, когда он пульсирует внутри меня. Его хватка на моих бедрах на мгновение усиливается, прежде чем он расслабляется, задыхающийся и измученный.
Я пытаюсь выровнять дыхание, а разочарование бурлит глубоко внутри меня, потому что это не то, что мне было нужно. Я пришла сюда сегодня не для того, чтобы меня дразнили и доводили до грани, и чтобы какой-то незнакомец мог получить удовольствие вместо меня.
Он слегка отстраняется, и его губы касаются моего уха.
— Это было невероятно, — шепчет он, его голос наполнен удовлетворением. — Ты кончила?
Серьезно, если ты спрашиваешь, значит, у тебя уже есть ответ.
