разрабатывают эту тему в другом, часто юмористическом ракурсе. Особенно выделяются в этом плане байты - своеобразные лиро-эпические баллады, в основе сюжета значительной части которых лежит несчастная любовь девушки.

Мотивы любви, семьи и брака в башкирском фольклоре - тема специального исследования. Здесь мы коснулись ее лишь в той мере, в какой было необходимо, чтобы убедиться, что народу было далеко не безразлично, на какой основе будет строиться семья. Устами и деяниями сказочных и эпических героев творцы фольклора отстаивали право каждого на личную свободу, право людей самим строить свою жизнь.

Однако и здесь нельзя допустить преувеличения. Общество было неоднородно. Неоднородна была и идеология. Разные были интересы - социально-классовые, индивидуальные, разные были нравы - в разных слоях, разных сословиях, разных семьях. Одни находили поддержку и опору в шариате, другие - в древних и новых обычаях, иные признавали только экономическую целесообразность и т.д.

3. Сватовство и сговор

Когда обручали детей в младенческом возрасте, договаривались также о размерах калыма, подарках и других расходах с той и другой стороны. Часть калыма вносили уже к моменту помолвки, а после, по мере возможности продолжали уплачивать частями. Порою родители невесты сами обращались с просьбой помочь в счет калыма деньгами, зерном, скотом, чтобы поправить материальное положение в случае неурожая, падежа скота или другого бедствия.

По достижении брачного возраста молодых женили. Никакого сватовства иди других дополнительных церемоний сговора не требовалось. Назначали день свадьбы и начинали готовиться. Однако нередко в соответствии со сложившейся ситуацией вносились изменения в размер калыма, в состав подарков, приданого. Инициативу могла проявить любая из сторон, которая обладала к этому времени тем или иным преимуществом. Здесь надо еще раз напомнить, что такие сделки совершались-между зажиточными людьми, для которых соображения материальной выгоды были на первом месте. Родители девушки могли потребовать увеличения калыма, когда к девушке сватался другой, более состоятельный жених и обещал больший калым. И наоборот, сторона жениха старалась скосить калым, если намечалась другая, более выгодная партия. Иногда переговоры заканчивались расстройством свадьбы, тогда полученный калым обычно подлежал возврату, если родители жениха не отказывались от него сами.

Большинство же браков заключалось по сватовству, между молодыми, которые не были обручены в детстве. И обрядность башкирской свадьбы в основном связана с этим способом заключения брака.

Выбор невесты. Задумав женить сына, отец и мать пытались выяснить, нет ли у него девушки на виду. Поскольку в башкирских семьях не было принято прямо обращаться к сыну с таким вопросом, то старались узнать о симпатиях сына через других детей или его друзей. Советовались с родствениками, перебирали знакомых. Каждую возможную кандидатуру обсуждали разносторонне: кто родители, как живут, каковы взаимоотношения в их семье, как к ним относятся односельчане, каково материальное положение, какова невеста: не уродлива ли, что умеет делать и т.д. Узнав б намерении той или иной семьи женить сына, многие люди приходили с предложениями и советами, называлось немало имен и адресов. Иногда юноша отправлялся в деревню девушки, которую ему прочили, чтобы увидеть ее, а если удастся - познакомиться.

М.Бурангулов пишет, что юноша ездил "высмотреть девушку" (Кы? куҙлэу) вместе с матерью. По его описанию, существовал целый обычай с твердо установленным ритуалом. С их приездом хозяева дома, в котором они останавливались, извещали жителей деревни, и летом устраивались вечерние молодежные игры на лужайке или вечеринка в доме (аулак). Один из организаторов вечера представлял публично приезжего кандидата в женихи: кто, откуда, какими достоинствами обладает, - и все это в песнях - такмаках. Затем на середину.вызывали джигита. В это время собравшиеся пели песни в его честь. Он приглашал в середину круга девушку, на которой остановил свой выбор. Девушка не должна была отказываться. Она плясала, кружилась под такмаки подруг, и после нее снова приглашался джигит. Он выходил с платком, предлагая девушке танцевать с ним вместе, держась за угол платка. Плясать так значило, что девушка согласна выйти за него замуж. Отвергая предложение, она должна была в танцевальных движениях объяснить причину отказа. Автор приводит три варианта ответа девушки: I) пляшет, правой рукой обхватив левый бок (бөйөр), а левой опершись на правую, - это означает, что у нее есть суженый, с которым обручена в детстве; 2) пляшет, обхватив левой рукой правый бок и опираясь правой рукой на левую (девушка любит другого); 3) пляшет, опираясь обеими руками на бока (джигит не нравится девушке).

Вечер на этом заканчивался, но обряд продолжался. Юноша с матерью в сопровождении хозяина дома, где они остановились, отправлялись к родителям девушки. Там мать юноши подавала девушке чашу с кумысом, опустив на дно монету. Девушка должна была выпить ее из уважения к женщине, но, если жених ей не нравился, она возвращала чашу пустой. Возвращая чашу вновь наполненной кумысом, она выражала согласие на брак. Тогда начинались переговоры между родителями (Буранголов. С.20-28).

За все годы поездок по районам расселения башкир такого рода обряд мне встретить не удалось. Нет свидетельств о существовании данного обряда в описанном варианте также в работах других авторов, в том числе XIX в. К тому же некоторые элементы обряда противоречат нормам башкирского этикета, общему духу народной обрядности. В этом плане вызывают сомнение эпизод представления жениха, присутствие матери джигита при обряде, активные действия девушки перед ней. Именно в этих эпизодах тексты стихов-песен отличаются по стилю и структуре от народных такмаков и эйтемов; в них довольно прозрачно просматриваются особенности бурангуловского стиха.

По-видимому, описанный ритуал возник в результате контаминации элементов двух обрядов: I) молодежных игр, которые устраивались в честь джигита, приехавшего "высмотреть невесту" (кыҙ курлэу, Ҡыҙ карау), и 2) сцен сватовства, когда в качестве сватающего лица (свахи) приезжала мать жениха (такие случаи имели место, об этом речь пойдет ниже). Когда в процессе такого своеобразного синтеза обнаружились некоторые проблемы, N.Бурангулов был вынужден заполнить их деталями и текстами собственного творчества, которые, как ему казалось, вытекали из общего контекста обряда. Такое могло произойти в случае, когда не было строго документированной фиксации материала, когда имеется существенный временной разрыв между собиранием материала и его воспроизведением. Именно с таким явлением мы сталкиваемся в примере с материалами М.Бурангулова, которые были оформлены лишь в 1939 г., а собраны значительно раньше - до революции и в 1920-е годы. Надо иметь в виду и другое - М.Бурангулов не ставил задачи тщательного научного анализа материала, для него намного важнее были художественная цельность и законченность обряда и обрядового фольклора.

В то же время отдельные детали и эпизоды