его проказливой улыбкой. Изначально не хотел сюда приходить, а теперь еще и это, как бы говорил он. А еще – что это не конец света. Ричард положил руку на плечо старика, и тот молча надел свой берет. Корбо еще раз оглянулся на съемочную площадку. Все пялились в ответ, испытывая за него неловкость. Ричард шагнул вперед и заметил, что старик собирается что-то сказать, вероятно, в духе «не принимайте себя слишком всерьез», но вместо этого открыл рот, в ужасе широко распахнул глаза, и его лицо исказилось от боли. Запнувшись, Корбо схватился за грудь. Ричард увидел, как пульсируют вены на его шее, бросился вперед и успел подхватить старика за мгновение до того, как он ударился о пол. Но все равно опоздал. Месье Корбо был мертв.

Глава четвертая

Ричард помог закрыть заднюю дверь красной машины «Скорой помощи», и та с глухим стуком захлопнулась. Наклонившись, он прижался лбом к створке и несильно о нее побился. Девушка в форме попыталась одарить его сочувственной улыбкой, стараясь при этом держаться на безопасном расстоянии, как требовал протокол при работе с разгневанным и убитым горем родственником.

– Такое случается, месье, – мягко произнесла она. – Сердечные приступы происходят очень часто, а он был очень пожилым человеком.

– Ему было сто два года, – пробурчал Ричард ненужное подтверждение.

Девушка пожала плечами, как бы говоря «ну вот видите», и нарушила правила: мягко положила ладонь Ричарду на плечо.

– Вы его хорошо знали?

– Нет. – Ричард попытался покачать головой, но вышло только потереться лбом о дверь, и девушка тут же убрала руку. – Я только что с ним познакомился.

Девушка покосилась на Ричарда, не совсем понимая, почему же в таком случае он так тяжело воспринял потерю. Правда заключалась в том, что сам Ричард прекрасно знал ответ на этот вопрос. Да, разумеется, месье Корбо было сто два года, и, возможно, волнение или стресс сыграли-таки куда большую роль, чем казалось по его поведению. Но в то же время виной всему была вопиющая несправедливость – вот что так раздражало Ричарда. Он пробыл «секьюрити» для старика меньше пяти минут, и – бац! – тот упал замертво. И пусть Ричард соболезновал и старику, и, несомненно, тысяче его родственников, со стороны Корбо было чертовски нечестно вот так взять и отправиться на тот свет во время его, Ричарда, дежурства. Что он, подождать не мог? У Ричарда первый день в качестве секьюрити, телохранителя, называйте как хотите, и послужной список на сто процентов состоял из неудач. Ричард снова побился головой о дверь. Растерянность, досада и ощущение, что на него наложили какое-то проклятие, привели Ричарда к излюбленному ходу мысли. Он мог бы все пережить, если бы представил, что старик на самом деле был Джоном Миллсом из ремейка «Тридцати девяти ступеней» 1978-го, что его убили иностранные агенты именно перед тем, как он передал бы важную секретную информацию нашему герою, Ричарду Хэнни.

Ричард Эйнсворт выдохнул, как проколотый надувной матрас. Он чувствовал себя не героем, а кретином.

– Ц! – цыкнул он, вдруг выпрямившись. – Кто б, черт побери, сомневался!

– Мне еще нужно кое-что сделать. – Девушка, очевидно, посчитала его малость сумасшедшим, но вела себя с ним крайне вежливо, особенно учитывая, что у него на лбу теперь размазана грязь от машины. – Сходите к моему водителю, он даст вам номер психологической консультации. Ну, знаете, если вам нужно.

И она явно думала, что да.

– И вот… – девушка протянула Ричарду салфетку и указала на его голову.

«О боже, – подумал Ричард, – она думает, что я сейчас заплачу».

– Точно, – уверенно произнес он, понимая, что над ним нависла опасность небольшой сцены, особенно теперь, когда Саша сняла режиссерскую бейсболку и пристально за ним наблюдала. – Еще кое-что сделать.

Ричард решил поступить, как ему велено, и направился к водителю, все еще находясь в некоем оцепенении и не обращая ни на что особого внимания.

– Не повезло, старина, – из водительского окна с наигранным выражением соболезнования на лице высунулся Мартин Томпсон. – Но, судя по всему, жизнь он прожил хорошую.

– Что ты здесь делаешь? – вздохнул Ричард, не в силах скрыть раздражение.

Мартин, кажется, обиделся, но после короткой паузы решил списать реакцию на стресс. Ричард подозрительно сощурился, не столько из-за самого Мартина Томпсона, сколько из-за его абсурдного появления в замке Валансе. Ричард понадеялся, что все это – сон, что его первый подопечный в качестве «эксперта» по безопасности вовсе не мертв, что через минуту он, Ричард, проснется, приготовит завтрак для своих постояльцев и проведет остаток дня, скрываясь от жизни вокруг, как ему больше всего нравилось. Он огляделся в поисках Дженни, жены Мартина, зная, что они всегда ходят парочкой. Ричард хорошо знал их обоих, даже слишком хорошо, на его взгляд, с тех самых пор, как они с Клер, с которой теперь живут отдельно, перебрались во Францию несколько лет назад. С одной стороны, Ричард абсолютно не хотел иметь с ними ничего общего. С другой стороны, когда дело касалось Мартина и Дженни Томпсонов, предупрежден – значит вооружен. Держи друзей рядом, а врагов – еще ближе, и все такое. Не то чтобы они были врагами или неприятными людьми, хотя вечное стремление Мартина во всем найти непристойный двойной смысл набило оскомину. Они просто жили в мире, который отличался от мира Ричарда и к которому Ричард относился с опаской. Они тоже владели chambre d’hôte, и, хотя другие, возможно, считали, что антипатия Ричарда к Томпсонам основана исключительно на конкуренции, это вовсе не так. Заведение четы было специализированным, рассчитанным на отдыхающие пары, «жаждущие приключений», как выразилась Дженни. На «свингеров», без обиняков подтвердил Мартин. И, к потрясению Ричарда, обладавшего очевидно более консервативным взглядом на мир, их бизнес процветал.

Ричард продолжал оглядываться.

– Женушку ищешь? – просиял Мартин. – А она не здесь. Но передам, что ты любопытствовал.

Он подмигнул, и Ричарда затошнило.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он снова с ноткой отчаяния в голосе.

– А! – Мартин выглядел очень довольным собой. – Ну, знаешь, волонтерство для общества и тэ дэ и тэ пэ…

Мартин умолк и провел пальцем под недавно отросшими армейскими усами. Он напомнил Ричарду Лесли Филлипса с его коронным «дин-дон», но без комического шарма или флера невинности.

– Все дело в униформе, да? – уточнил Ричард, и в его голосе сквозила скука, словно у разочарованного директора, который насквозь видит ложь ученика.

– О да! – снова просиял Мартин. – Моя старушка обожает униформу. Всегда говорила, мол, и тебя в ней прямо видит, старина.

Перед глазами Ричарда промелькнул образ Дженни и говорящего, почему-то одетых как влюбленная парочка инспекторов дорожного движения. Мартин же вдруг перешел на более серьезный тон:

– В смысле, конечно, дело не только в отполированных пуговицах. Приятно помогать обществу и