Шрифт:
Закладка:
У меня еще оставалось немного времени, и я решил узнать, что успел накопать Кравиц. Припарковался на расстоянии двух улиц от мастерских и дальше пошел пешком. Кравиц орал благим матом на криминалистов, снимавших отпечатки пальцев; рядом с ним стоял Шай Таль. Он нервно переминался с ноги на ногу и прикладывал огромные усилия, чтобы выглядеть взволнованным и потрясенным. Я отвел в сторону полицейского, который помнил меня в дни моей славы. Это был старый служака, старшина, выходец из Марокко ростом выше меня на голову. Он называл себя Чик, а когда его спрашивали почему, всегда с серьезной миной отвечал, что это сокращение от Мизинчика. Я попросил его на секундочку привести Кравица. Чик сказал: «Не вопрос» – и так хлопнул меня по плечу, что я чуть не провалился под землю. Спустя пару минут подошел Кравиц. Он выглядел очень озабоченным.
– Мне нужны твои источники, Джош.
– Что случилось?
– Сегодня утром большая партия бриллиантов должна была отправиться в Антверпен. Ограбили как раз те две мастерские, в которых хранились эти камни. Речь идет о четырех с половиной миллионах долларов в ограненных алмазах. Но они не были помечены. Страховые компании съедят нас живьем, если мы быстренько не вернем все на место.
– Дай мне сорок восемь часов.
– Двадцать четыре. И ни минутой больше. Ты уверен, что пока не можешь мне ничего подкинуть?
– Установи слежку за Талем.
– Хозяином мастерской?
– Да.
Мы одновременно оглянулись. Таль стоял рядом с Чиком. Они были приблизительно одного роста, но, что удивительнее, приблизительно одинаковой толщины.
– Не арестовывать его?
– Не спеши с этим.
Кравиц слегка оттаял.
– Может, заодно и тебя арестовать?
– Делай что хочешь, только не бей.
– Да? А я как раз собрался.
– Ты особенно головой-то не верти, недомерок, не то заедешь мне по яйцам.
– С каких это пор ты отрастил себе яйца?
Мы коротко распрощались, но не успел я сделать и трех шагов, как он снова меня окликнул.
– Я порасспрашивал в Бней-Браке.
– И?
Ходят слухи, что пропала дочь главы Литской ешивы[2].
– Да.
– Что «да»?
– Я тоже об этом слыхал.
– Он очень серьезный человек, Джош.
– Я знаю.
– Нет, не знаешь. Он входит в самый ближний круг министра по делам религий. Почти все бюджетные средства, выделяемые религиозным учреждениям города, проходят через него. Ты понимаешь, что это значит?
– Деньги.
– Не просто деньги, а куча денег. Его дочь – та самая, что пропала, – вскоре должна была выйти замуж. Если они найдут ее у тебя, мало тебе не покажется.
– А кто сказал, что она у меня?
– Джош, ты должен хоть кому-нибудь доверять.
Он был прав. Нельзя просить о доверии и не доверять самому. Я взглянул на него, и откуда-то из глубин памяти в голове всплыла картинка: нам лет по десять, может, меньше, мы играем в царя горы в садике возле дома моих родителей на улице Фруг. Он был моим лучшим другом. Если не единственным. С тех пор в этом смысле ничего не изменилось.
– Ее изнасиловали. Несколько человек. Я следил кое за кем и случайно увидел, как грабили алмазные мастерские. Здесь я ее и нашел. Прямо на дороге.
– Ты думаешь, эти события как-то связаны?
– Не знаю.
– Тебе известно, кто ее изнасиловал?
– Она не рассмотрела, но я догадываюсь.
– Ну?
– Думаю, что это сделали люди из ее окружения.
Я приехал в «Капульски» с опозданием на четверть часа. Рина Таль уже ждала меня. Извиняться я не стал.
– Вы знаете, что у вас все лицо в машинном масле?
– У меня были проблемы с машиной.
Она протянула мне салфетку. Пока я вытирал лицо, у меня была возможность за ней понаблюдать. Она не выглядела напряженной. Скорее, ее что-то забавляло.
– Так что же вчера произошло?
– Ваш муж ограбил собственную алмазную мастерскую.
– Что?
Я повторил. Она откинулась на спинку стула и задумалась. Я ее не торопил.
– Вы пойдете с этим в полицию?
– Пошел бы, да не могу.
– Почему?
– Вы заплатили мне до конца недели. Значит, до конца недели вы – моя клиентка и я не имею права разглашать подробности своей работы на вас, за исключением дачи свидетельских показаний в суде. Если только вы не разрешите мне это сделать.
– Вы не спрашиваете, разрешаю я или нет?
– А должен?
– Честно говоря, нет.
Она на мгновение соизволила посмотреть мне прямо в глаза.
– А что будет, когда неделя истечет?
– Я пойду в полицию и сообщу о совершенном преступлении.
– Так положено по закону?
– Не совсем. Не существует специального закона о частных детективах. Мы действуем согласно уставу об этике коллегии адвокатов.
– То есть любой частный детектив поступил бы так же?
– Более или менее.
– За неделю многое может случиться.
– Готов поверить.
Она не спеша собрала свои вещи и встала из-за стола.
– Будем на связи?
– Это зависит от вас.
Она снова улыбнулась и не торопясь направилась к выходу. Я отметил для себя два факта. Во-первых, ее почему-то перестало интересовать, изменяет ли ей муж. Во-вторых, оплатить счет она предоставила мне.
Я поехал в Бней-Брак разыскать отца Рели. Перед тем как отправиться в ешиву, я немножко покрутился по городу. На улице Рабби Акива припарковал машину и заглянул к старине Элимелеху заморить червячка. Он протянул мне тарелочку селедки с луком, которую я выложил на толстые ломти свежеиспеченного тминного хлеба и употребил с рюмкой ледяной водки и стаканом пива. Вокруг меня сидело с десяток учеников ешивы, которые угощались такими же бутербродами и громко, с воодушевлением делились сплетнями. Элимелех стоял и внимательно слушал. Это был огромный небритый детина в черной кипе, которую носил исключительно из коммерческих соображений. Он все замечал и все помнил. Когда я направлялся к выходу, он крикнул мне вслед: «Ширман, что слышно в полиции?» Я ответил, что вышел на пенсию. Он ухмыльнулся и напоследок угостил меня огурцом собственного засола.
Я долго ездил туда-сюда, вдоль бесконечных облезлых многоквартирных домов, наблюдая за промокшей толпой, снующей по улицам самого перенаселенного в стране города. Диковинное, пестрое скопище народу. Женщины, грузные, в нарядных платьях и тяжелых париках, похожих на шлемы. Мужчины в лапсердаках – коротких, длинных, в три четверти, однотонных, в полоску, из шелка, из сатина, гладких и с рельефом. Мальчишки в меховых шапках, надвинутых на бледные лица. Чернобородые раввины за рулем роскошных американских машин. Грузчики, у которых из-под рубашек, покрытых угольной пылью и пятнами пота, выглядывали кисточки малого талита[3]. Девочки
