– Машина готова, – объявляет он голосом глубоким, словно Марианская впадина.

Клэр передает пистолет мужчине и щелчком пальцев указывает на нас.

– Поднимайтесь, – резко командует она. – Живо.

Выдохнув, я заставляю себя встать, стиснув зубы от боли.

Хрипло дыша, я выпрямляюсь во весь рост и устремляю взгляд на красноволосую змею передо мной. Она оказывается достаточно храбра, чтобы встретить мой взгляд без единой капли страха. Уверен, за свою жизнь она привыкла к тому, что мужчины смотрят на нее свысока, пытаясь внушить страх. Но Клэр никогда не имела дела с мужчиной вроде меня.

– Что ты собираешься со мной делать? – с вызовом бросаю я, глядя на нее снисходительно, точно на маленького ребенка, уверенного, что он сможет победить в матче по армрестлингу. – У меня много талантов, Клэр.

Ее губы подрагивают в загадочной беззаботной улыбке, пока она приближается ко мне, демонстрируя, насколько меня не боится.

– Патрик проводит вас в нашу комнату для допросов. Мы хотим кое-что уточнить. – Она гладит меня по щеке, копируя мою снисходительность. – Ты будешь полезен и сообщишь нам всю необходимую информацию. Как работает ваша организация, какие незаконные технологии вы используете, а также все сведения, которые вы собрали за годы своей террористической деятельности. А затем я заставлю тебя наблюдать за твоей маленькой подружкой с ее новым хозяином, прежде чем убью тебя лично.

Я растягиваю губы в дикой ухмылке, обнажая зубы, наклоняю голову к ее лицу и демонстрирую, почему именно ей стоит чертовски меня бояться.

– Убедись лучше, что эти веревки хорошо затянуты, – рычу я.

Ее глаза слегка округляются, в них молнией проносится намек на страх. Сучка может быть чертовски холодной сколько угодно, однако это не делает ее неуязвимой для моего огня.

– Ну веди, – подбадриваю я, жестом указывая вперед.

Клэр осматривает меня с ног до головы, и ее лицо недовольно кривится от моего повелительного тона. Она привыкла, чтобы люди у ее ног пускали сопли и повиновались ее приказам, словно металл, плавящийся в огне.

Но ей еще предстоит узнать, что я всегда отличался от обычных людей.

Фыркнув, она поворачивается ко мне спиной и идет вперед, будто ставя этим точку. Я никогда не учился нагонять страх на своих жертв специально, однако легко мог бы дать пару уроков, как это делается. Адди подтвердит.

Джей неотрывно пялится на меня, и в его ореховых глазах паника. Выражение его лица говорит само за себя: «Нас убьют».

Только если я чего-нибудь не сделаю, конечно. Мне есть что терять, и это стоит гораздо больше, чем моя собственная жизнь.

Ее спутник на куриных ножках, Патрик, пропускает нас на шаг вперед.

– Постарайся не пялиться на мою задницу, – произношу я.

В ответ он рычит и толкает меня в спину своей мясистой рукой, в другой руке угрожающе зажат пистолет. Медленно поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него через плечо: глаза дикие, на лице ухмылка.

– Заткнись и топай, – огрызается он, но его выдает голос, дрогнувший на последнем слове. Должно быть, это трудно – изображать храбрость под взглядом чудовищного монстра со злобным оскалом.

Дымовая завеса начинает редеть. По пещере разбросаны тела, а в камень впитался целый океан крови. Я иду за Клэр; моя нога натыкается на оторванную руку, конечность катится прямо к мужской голове, на которой застыло выражение ужаса.

Вопли боли постепенно стихают, поскольку люди вокруг все еще продолжают умирать, и я не могу не восхититься тем фактом, что Сообщество пожертвовало жизнями стольких своих людей только для того, чтобы поймать меня. Это о многом говорит.

Я не просто угроза для них, я – катастрофа.

Клэр ведет нас к дверному проему, в котором исчезла после того, как передала мне нож. Я быстро обшариваю помещение глазами и не вижу никого из своих людей, однако какие-то куски тел все еще могут принадлежать им, а значит, все они мертвы.

Моя грудь сжимается, но я продолжаю надеяться, что это не так. Они понимали риск, на который шли, но их смерть – еще одна ответственность на моих плечах.

Мы идем за Клэр по тускло освещенному коридору, точной копии того, через который я попал в пещеру. По обе стороны на фоне черных стен и плитки зловеще поблескивают полоски светодиодных огней.

Коридор круто поднимается вверх: зал, который мы покидаем, находится под землей, так что все это шествие чертовски напоминает мне подъем в гору из-за боли во всем теле.

Джей напряженно шагает рядом, периодически поглядывая на меня со страхом и тревогой. Оно и понятно, ведь он еще никогда не оказывался в подобной ситуации. Он всегда сидел за компьютером, а не на передовой. Не знаю, как его приободрить. Я никогда не умел лгать и, хотя уверен, что вытащу нас отсюда живыми, предоставить гарантий все равно не смогу.

Через несколько минут Клэр распахивает дверь и выводит нас в темный переулок, едва освещенный светом луны и одинокого фонаря вдали. Пот, струящийся по моему лицу, мгновенно охлаждается морозным воздухом Сиэтла.

Не теряя времени, она ведет нас в конец переулка к невзрачному черному фургону с настолько плотно затонированными окнами, что сквозь стекло ничего не будет видно, даже если прижаться к нему лицом. Невероятно, черт возьми, преступному на вид, но никто не посмеет его остановить из-за номерных знаков. Одного имени Клэр будет достаточно, чтобы все отвернулись.

Чем ближе мы подходим к машине, тем больше напрягается Джей.

Я склоняюсь к его уху.

– Просто представь, что Клэр – твоя крестная фея, а это – карета из тыквы, которая увезет тебя к твоей принцессе.

– Или принцу, – поправляет Джей сквозь стиснутые зубы. Он обливается потом, его глаза широко распахнуты.

– Ну, против такого расклада я тоже не возражаю. – Я пожимаю плечами. – До тех пор, пока ты все еще можешь сделать меня дядюшкой Зейдом.

Он усмехается, глядя на меня так, словно я чокнулся.

– Ты правда думаешь, что после всего того дерьма, которое я вижу каждый день, у меня будут дети?

Я снова пожимаю плечами, поджав губы.

– А почему бы и нет? Дядюшка Зейд обеспечит их безопасность. Могу даже стать их личным телохранителем. Им это, может, и не понравится, но я, черт возьми, на это пойду.

Он качает головой, и на его губах появляется подобие улыбки; он наконец-то понимает, что я делаю.

Я даю ему будущее. Рисую картину того, как он выживет и обретет счастье, независимо от того, решит ли он