— Вы женаты? — спросил Миша незнакомца уже после долгой беседы.

— Ниц, пане офицер, я не мав права жениться.

Оказывается, ему надо было сначала выдать замуж сестру. И он трудился от зари до зари, зарабатывая ей приданое, иначе сестра осталась бы в одиночестве. Сам он не мог рассчитывать на удачу в этом отношении, так как мало-мальски обеспеченные девушки искали мужей с дипломами — адвокатов, врачей, присяжных поверенных. Мы расстались с незнакомцем под утро. Еще как следует не рассвело, а под окнами уже загрохотали танки. Миша Чаплин недовольно пробурчал:

— Кой леший их гонит в такую рань. Спали бы себе да другим порядочным людям не мешали...

— Когда же это ты попал в их число? — не без ехидства спросил Паша Аралов, входя в комнату. — Вставай, сейчас поедем в Бучач, дружище.

Наш первоначальный план был изменен. Полковника Шестакова и меня срочно вызвали в штаб фронта, в Тернополь. В Бучач уехала только небольшая группа инженеров и техников во главе с Чаплиным, назначенным начальником строительства моста.

Работы там велись успешно. Чаплин благодаря своей раздобревшей внешности пользовался доверием не только у лесозаводчиков и лесничих, у которых оптом покупал древесину, но и у девиц из светского общества. Они величали его «сыном крупного фабриканта», что было, видимо, пределом их мечтаний.

В Тернополь мы приехали после полудня. Начальник инженерных войск округа находился где-то впереди, в частях. Остальные инженеры сидели на упакованных чемоданах и сундуках в ожидании переезда во Львов, освобожденный нашими войсками.

Ночью около сотни легковых машин при полном свете фар устремились по асфальтовому шоссе на запад. В числе их, в самом хвосте растянувшейся колонны, был и мой старый «форд», доживавший свои последние денечки. Туманным утром въехал я во Львов, отстав от всех и потеряв из виду всех моих попутчиков.

Машина остановилась против памятника Адаму Мицкевичу, в самом центре города.

Найти штаб в то утро было не совсем просто. К 12 часам я в это так же мало верил, как и в то, что шофер приведет машину своим ходом. Совсем неожиданно встретил Мелентьева, который выходил из магазина. Мы столкнулись с ним лицом к лицу.

— Василий Иванович, ты ли это?

— А то кто же?

Вскоре мы сидели в одном из классов бывшего кадетского корпуса, где разместился инженерный отдел штаба фронта. Со стен на нас смотрели выцветшие фотографии молодых военных панков, которые, вероятно, теперь бежали через Залещики в Румынию вместе со свитой Рыдз-Смигы и Бека или под конвоем красноармейцев шли на восток вместе с генералом Андерсом.

Полковника Шестакова здесь не оказалось. Получив новое назначение начальником инженерных войск 6-й армии, он сразу и уехал в Самбор представляться командующему.

К вечеру в комнатах инженерного отдела стало шумно. Собрались с разных концов: майор Н. С. Горбачев, эксцентричный, живой, с душой нараспашку военинженер 2 ранга И. Е. Прусс, которого командиры всех рангов называли ласково по имени — Илюша; майоры М. К. Орлов, В. М. Кашников, П. В. Афанасьев.

Жизнь шла размеренно. Настоящей работы для саперов не было, и мы скучали. Изредка вечерами ходили в кино.

В один из таких вечеров возле кинотеатра неожиданно столкнулись с Шестаковым.

— Я думал, вы где-то носом землю роете, а вы... — полковник был, видимо, так удивлен, что не мог даже закончить начатое вступление. В его словах звучали укор и нотки недовольства.

— Нам здесь, собственно, и делать-то нечего, товарищ полковник, — сказал несколько опешивший Аралов. — В Каменец пора бы обратно. Хозяйство без надзора осталось...

Шестаков зло посматривал на нас сквозь свои роговые очки.

— Вам, я вижу, некогда, боитесь опоздать в кино.

Чувствуя, что полковник нас так не оставит и что все равно он что-нибудь придумает, я с расстановкой ответил:

— Простите, товарищ полковник, но Аралов прав. Во Львове нам делать нечего.

— Ах, так, — вспылил Шестаков, — тогда идемте со мной, голубчики мои. Сейчас двадцать ноль-ноль. Через три часа чтобы здесь и духу вашего не было.

К исходу следующего дня шофер, вопреки всем капризам машины, все же доставил нас в Каменец-Подольск. Дежурный по управлению ошарашил Аралова неожиданным известием: Оленька вчера приехала и теперь находится в Гавриловцах. 

В Бессарабии

C установлением новых государственных границ по реке Сан и южнее Станислава в предгорьях Карпат наш Каменец-Подольский укрепленный район, особенно его правый фланг, утратил свое прежнее значение. В течение зимы 1939/40 года шла интенсивная переброска кадров, механизмов и материалов на строительство нового рубежа по линии Любомль — Владимир-Волынский — Рава-Русская — Перемышль. Почти целиком ушли туда со всем своим хозяйством два строительных участка во главе с Мелентьевым и Фоминым. Туда же на новое строительство отозвали В. Шестакова, получившего звание комбрига, М. Тимофеева, ставшего подполковником, и других командиров. У них хорошее настроение. Советское правительство высоко оценило труд военных строителей. На днях побывали в Кремле и получили награды В. Шестаков, М. Тимофеев, Л. Котляр, А. Астанин, Н. Горбачев, И. Прусс, А. Притула, И. Салащенко, М. Чаплин и В. Кашников.

К весне 1940 года из первых строителей Каменец-Подольского укрепленного района осталось на месте немного. Миша Чаплин, Паша Аралов, Геня Лосев затосковали здесь по тем бурным дням стройки, которые нас уже миновали. Эта страдная пора теперь на западе, за несколько сот километров отсюда. Зато в превосходном настроении был подполковник Я. М. Спольский.

— Вы понимаете, — частенько говорил нам Яков Маркович, — ведь благодать стала. Я теперь стреляю из наших коробок по всем уровским правилам. Поставляю мишени за Збручом и палю, сколько влезет. А то что за ученье, если стрелять нельзя.

Бывало еще до воссоединения Западной Украины Спольский нет-нет да и спустится со своими артиллеристами в дот посмотреть в амбразуру. Впереди, за рекой, над крутым обрывом, где начинался неведомый нам мир, раскинулся Хотин. В