в какое бешенство он впадет. Чтобы выдержать в противостоянии с ним, любому издателю понадобятся огромные вложения. Отсюда договоренность с Селуинами…

– Вы по-прежнему ее любите? – перебила ее Маргарет. – Леди Паулет?

Это Элизе слушать не полагалось. Она тихо отступила от двери и уже приготовилась взойти по ступенькам лестницы, когда на площадке выше появилась служанка Полли и начала спускаться, направляясь в гостиную.

– Полли, – прошептала Элиза, – что вы здесь делаете?

– Перкинс велел мне разжечь огонь в камине, миледи, – ответила служанка, несколько озадаченная тем, что хозяйка так странно замешкалась внизу лестницы.

– Было время… – долетели из-за двери слова Каролины.

Хотя она еще немного снизила голос, ее вполне можно было расслышать.

– Это не понадобится, – прошипела Элиза. – Не сейчас.

Полли послушно развернулась. Ощутив внезапный прилив бодрости, Элиза в смятении смерила взглядом лестницы, ведущие вверх и вниз. Какова вероятность, что кого-то из слуг отправят в гостиную: принести угощение или выполнить еще какие-то поручения? Голоса леди Каролины и Маргарет звучали довольно тихо, услышать их можно было, только задержавшись снаружи у двери. Элиза доверяла слугам, считала, что они не опустятся до подслушивания, но допустимо ли рисковать в такой ситуации?

Нет. Элиза встала под дверью, как страж.

– Было время, – повторила леди Каролина (Элиза старалась не слушать, но…), – когда я думала, что моя любовь к ней продлится вечно. Но это было до того, как я встретила вас.

Элиза услышала тихий всхлип Маргарет, и ее сердце сжалось в горькой нежности.

– Вы тоже? – прошептала Маргарет дрожащим голосом.

– Естественно, я тоже, – нетерпеливо бросила Каролина, и этот отклик настолько полно выражал ее сущность, что Элиза невольно улыбнулась. – Я ждала все это время…

Однако Элизе так и не довелось узнать, чего ждала Каролина, – по причине, доподлинно ей неизвестной, но вполне угадываемой, речь Каролины внезапно оборвалась на середине фразы. Лакей Стейвс пересек площадку в самом низу лестницы, но перенаправил стопы в сторону кухни прежде, чем Элиза успела прогнать его жестом.

Молчание в гостиной длилось секунду, две, три, а потом Каролина тихо произнесла:

– На следующей неделе я уезжаю в Париж.

– В Париж? – переспросила Маргарет.

– Моя книга дописана. Надеюсь опубликовать ее в этом году. Я с самого начала планировала уехать в Париж.

– Да… конечно… – откликнулась Маргарет, но голос ее звучал так, словно ей нанесли удар под дых. – Возможно, когда вы вернетесь…

– Поедем со мной, – настойчиво призвала Каролина. – Вы сможете как следует попрактиковаться во французском, увидеть Париж, а если мы заскучаем, то просто отправимся в Брюссель, или во Франкфурт, или куда нам вздумается.

Элиза прижала руку ко рту, безмолвно, но изо всех сил уговаривая Маргарет согласиться. Обрести счастливое будущее, в отличие от нее самой.

– Я не могу, – сказала Маргарет. – Моя семья…

– Вы откажетесь от шанса на счастье со мной ради семьи, которую терпеть не можете? – недоверчиво спросила Каролина.

Элиза молчаливо с ней согласилась.

– Они никогда меня не простят, – ответила Маргарет. – И мне некуда будет податься, если мы с вами…

– У вас будет Элиза, не так ли?

«Да, – яростно поддержала ее Элиза. – Будет!»

– Дело не только в этом. Как… как мы объясним…

Внезапно ее запинающийся голос показался Элизе очень юным и беззащитным.

Каролина вздохнула и мягко ответила:

– Нашим друзьям – тем, кому мы доверяем, – можем сказать правду. А для остальных будем просто очень, очень близкими подругами.

– И общество нас примет?

– Разумеется, мы будем осмотрительны, а парижане – люди более свободомыслящие, чем лондонцы.

– Достаточно осмотрительны, чтобы избежать сплетен? – спросила Маргарет. – Хранить все в тайне даже от слуг?

– Своим слугам я доверяю безоговорочно, – ответила Каролина, в ее голосе появились едва слышные нотки упрека. – Всегда будут оставаться те, кто не примет нас, если что-то заподозрит. Но я не думала, что вас так сильно волнует чужое мнение.

– Не волнует, – тихо согласилась Маргарет. – Просто нужно столько всего обдумать…

– А мне хочется столько всего тебе показать, – сказала Каролина, переходя на «ты». – Маргарет, поедем со мной!

Элиза представила, что Каролина умоляюще сжимает руки Маргарет. Как она сама сжимала руки Сомерсета, как пытался Мелвилл. Она зажмурилась, силясь прогнать воспоминания.

«Скажи „да“, Маргарет».

– Я не знаю, – чуть слышно произнесла кузина. – Мне… мне нужно подумать. Ты можешь отложить отъезд хоть ненадолго?

Наступила пауза, такая долгая, что Элиза засомневалась, прервется ли она когда-либо.

– Я потратила слишком много времени на ожидание, – ответила Каролина, в ее голосе внезапно прозвучала огромная усталость. – И поклялась себе никогда больше этого не делать.

– Ты должна понять мои сомнения, – взмолилась Маргарет. – Скажи мне, что понимаешь.

– Я понимаю. Но задержаться не могу. Я не могу ждать.

– Даже недолго? Ради меня?

– Я люблю тебя, Маргарет. – Судя по голосу, Каролина была близка к слезам. – Просто… Мне хотелось бы в кои-то веки оказаться для кого-то на первом месте.

– Но…

Последовала долгая пауза. Поцелуй?

– Надеюсь, мы встретимся снова, – сказала Каролина.

– Нет… не уходи!

– Я должна.

Простучали шаги. Покинув свой пост, Элиза взлетела на верхнюю площадку и проследила, как Каролина вышла из комнаты, остановилась у двери, чтобы перевести дыхание. А потом ушла.

Элиза медленно спустилась, ощущая в ногах такую же тяжесть, как та, что лежала на сердце. Маргарет сидела на диване, глаза ее были сухи, но лицо очень бледно.

– Как ты… – начала Элиза, едва ли понимая сама, что намеревается спросить, но Маргарет покачала головой.

– Со мной все хорошо, – произнесла она очень высоким голосом. – Со мной все хорошо.

– Отлично, – кивнула Элиза и села рядом с подругой.

– Со мной все хорошо.

– Было бы хорошо, если бы не было плохо, – очень мягко произнесла Элиза.

– Она не станет меня ждать, – сдавленным голосом проговорила Маргарет.

– Она не может оставаться в Англии, если собирается опубликовать новый роман. Ее жизнь слишком усложнится.

У Маргарет задрожал подбородок.

– Я знаю, – произнесла она сдавленным голосом. – Просто… просто я надеялась, что окажусь смелее.

И пусть Элиза за последние несколько дней потеряла представление о том, кто она такая (правильно ли поступила, отказав Сомерсету, существовала ли на самом деле ее любовь к Мелвиллу), но прежде всего она была подругой. И ею осталась – хотя бы этого она не лишилась. Она потянулась к Маргарет, сжала ее в крепких объятиях, и кузина, которую Элиза не видела плачущей с десятилетнего возраста, отчаянно разрыдалась, глотая слезы и прижимаясь лицом к ее плечу.

– Я больше не хочу жить в Бате, – всхлипнула она. – Просто не могу здесь оставаться.

– Хорошо, – сказала Элиза, сжимая ее крепче.

– Не могу, – повторила Маргарет.

– Хорошо.

– Мы можем просто уехать? Куда угодно?

– Конечно, –