Шрифт:
Закладка:
Но стоит только пожелать чего-то более существенного, то тут все идет наперекосяк. Хотим вернуть потерянную любовь? Извините, попросите чего-то попроще. А может исцеление больного родственника или друга? Нет, это нереально. Желать, чтобы люди перестали причинять друг другу боль и страдания? Нонсенс.
Потому и получается, что Новый год сам по себе не может ничего исполнить из желаемого. Но одно ему точно под силу — на какое-то время объединить людей, которые в остальные дни все никак не могут собраться и провести время в теплом дружественном кругу.
Вот и я пожелал в Новый год провести его если и не с дочерью, то с людьми, которых я мог назвать своими друзьями. Федор Пахомов тут же согласился. Соответственно свое добро дал и Тимофей. А вот Александр Безбородов, как и в предыдущие годы, сообщил, что давно не празднует ничего и не видит в этом смысла.
— Ждать полночи под унылые слова о том, что мы пережили очередной непростой год? Нет уж, спасибо, благодарствую. Уж лучше я в одиночестве посмотрю телевизор, поем супец и на боковую.
— И все же, буду вас ждать, — сообщил я, уже одной ногой находясь за порогом кабинета.
На улице уже стемнело. Фонари горели через один. С ночного неба падали редкие, но крупные снежинки. В небольших поселках, в отличие от больших городов, атмосферу праздника почувствовать гораздо сложнее. Здесь нет уличных гирлянд, нет наряженной елки — виновницы торжества, разве что тех, что были посажены давно и превратились в обыденный круглосуточный антураж. Не было деда Мороза с внучкой. Праздничное настроение создавали только игры разноцветных огоньков в некоторых из окон, дети, играющие в догонялки и снежки, и пьяные голоса да запевы уже празднующих.
— Стой!.. Ха-ха-ха!.. Лови его!.. Не попал, не попал!..
— Праааздник к нам прихооодит, ой!.. Степаныч, с праздником тебя и всю твою семью!.. Пойду куплю еще водки, а то пить одно шампанское до утра, как-то и не празднично совсем…
Для встречи Нового года, необходим праздничный стол. Для стола — продукты. А это значило, что мой дальнейший путь шел через магазин.
В продуктовом тоже царил дух празднества. На стеклах окон и дверей висели бумажные снежинки, потолок был украшен «дождиком», державшимся на влажной вате, полки украшали гирлянды белого и синего цвета. Внутри меня встретили около дюжины, поздних как и я, покупателей. Они торопились купить что-то к праздничному столу, опасаясь не успеть к бою курантов, до которых оставалось еще шесть часов.
Из всех посетителей магазина, мое внимание привлек только один.
Иван Подкорытов.
То, что он был в это время именно в этом сельском учреждении, меня не удивило, ведь одной из продавщиц была его мать. Меня удивило то, что он был здесь, а не за решеткой. Как позже мне удалось узнать, его освободили по УДО за хорошее поведение в честь Нового года.
Меня он тоже заметил, но быстро отвел взгляд в сторону. Говорил он до этого с матерью, но она отвлеклась на одного из покупателей, который положил глаз на копченую скумбрию. Оказавшись вне ее опеки, Иван принялся изучать полки со сладостями. Большую часть внимание уделяя нижним полкам и своим ботинкам.
Радости от этой встречи я не испытал. Была бы моя воля, то сидеть ему полный срок и еще пятнадцать суток. Я хотел подойти к нему и даже успел сделать шаг в его сторону, когда меня отвлек один из местных жителей. Прежде чем отвернуться, я заметил испуганный вначале взгляд Подкорытова, а после — облегченный выдох.
— О, Алексей, с праздничком тебя! С Новым годом! Желаю тебе счастья, здоровья, море удачи и дачи у моря! Всех благ и….
— Спасибо, Яков Иннокентьевич.
— …желаю тебе найти жену работящую и умную.
— Спасибо…
— Какие планы на праздник?
— Да так, посидеть за столом, посмотреть телевизор.
— Приходи в дом культуры после двенадцати. Будет петь моя внучка, и плясать ансамбль, в котором участвует мой внук. Весело будет.
Последние слова мужчина чуть ли не пропел. Я пообещал, что постараюсь прийти, после чего снова повернулся к полкам со сладостями. К тому моменту, Подкорытов уже успел скрыться. За моей спиной только раздался хлопок закрывающейся двери. Я не стал его преследовать. В мои планы на этот вечер не входили ни очередная драка, ни разговоры на повышенных тонах.
Подойдя к прилавку, я встретился с неприветливым взором матери Подкорытова. Оно и понятно, для нее я был человеком, из-за которого ее мальчик попал в СИЗО. И пусть он был сам виноват в этом, для нее «Ванечка» был если и не идеальным ребенком, то близким к этому званию.
Прежде чем я успел обратиться к ней, она позвала свою коллегу, не отводя от меня взора:
— Валюша! Я отлучусь немного. Нужно со склада кое-что принести.
Мне пришлось ждать, пока Валентина освободиться и сможет уделить мне внимание. Старушка, стоявшая передо мной, выбирала мясную вырезку для котлет около пятнадцати минут, долго присматриваясь к каждому куску, принюхиваясь и десятки раз осведомляясь о свежести продукта.
Когда дошла очередь до меня, я уже знал, чего хочу. Я купил сельдь для шубы, баночку зеленого горошка для салата, майонез для него же, фарш для котлет, мясо для отбивных, мандарины, шампанское и баночку красной икры. В это время Федор Дмитриевич должен был поставить вариться овощи и яйца. Так что этого вполне должно было хватить для двух взрослых мужчин и не менее взрослого кота.
Когда я вышел из магазина, снег стал интенсивнее. Падал он ровно из-за отсутствия какого-либо ветра. И если не считать голосов людей, было совсем тихо. Вдыхая морозный чистый воздух и выдыхая пар, я побрел в сторону дома.
В подъезде шумели соседи и их гости. Дети смеялись, взрывались хлопушки и зажигались бенгальские огни. Какая-то женщина, явно не местная, подбежала ко мне и, накинув на мою шею мишуру, захлопала в ладоши и пожелала мне хорошего Нового года. Я не назвал бы ее пьяной, но пару бокалов шампанского она, без сомнений, успела пропустить. Улыбнувшись, я пожелал ей того же.
На кухне было людно. Все готовили и праздновали. Я не без труда отыскал у плиты Федора Пахомова. Он как раз заканчивал с варкой, уступая место другим, готовясь перейти к столу, на
