Шрифт:
Закладка:
— Вполне возможно, — согласился я.
Версия выглядела правдоподобно. Если это действительно так, надолго эти два засранца со своими холуями здесь не останутся: поохотятся и уедут.
Мы зашли в тёмный двор и оказались у подъезда двухэтажного деревянного дома, где жила Надя.
— Зайдёшь? Или тебе надо обратно? — спросила она.
— Ну как я могу отказать? Школа подождёт.
— Ты уверен? — Надя зашла в полутёмный подъезд, в котором горела лишь одна тусклая лампочка.
— Абсолютно.
Поднялись на второй этаж, Надя открыла дверь, и я оказался в знакомой квартире со спёртым, пропахшем старостью воздухом.
— Мам, это Кирилл, помнишь, он был у нас? — сообщила Надя своей больной матери, которая, как и тогда, сидела в кресле-каталке и смотрела телевизор. — Он у нас погостит немного, хорошо?
— Ну пускай, пускай… — ответила безразлично старая женщина, словно даже не понимала, о чём идёт.
Разувшись и сняв курточку, я прошёл за Надей в её комнату. За последний месяц здесь не поменялось ничего.
Надя закрыла дверь. Она сняла заколку и распустила свои пышные шелковистые волосы, что спускались на плечи мягкими локонами.
— Тебе когда возвращаться? — спросила она.
— Утром, — соврал я.
— Правда что ли? Тебя на всю ночь отпустили?
— Ага, до утра я полностью в твоём распоряжении.
В увольнительном бланке было написано, что я должен вернуться до десяти вечера, но это не имело значения. Если у кого-то возникнуть вопросы, пускай задают их СКИФ. Но мне почему-то казалось, что данная организация не станет отчитываться перед директором школы в своих (а заодно и моих) действиях. Было просто глупо не воспользоваться ситуацией.
— Хорошо, — Надя взяла меня за руку, и мы сели на кровать. Заметив синяк на шее, она осторожно прикоснулась к нему. — Тебе сюда попали?
— Да. Ещё в плечо и сюда два раза, — я показал места попаданий. Только сейчас заметил в одежде небольшие пулевые отверстия.
— Очень больно? Может быть, помазать надо?
— Ерунда. Всё и так быстро заживёт.
Надя провела рукой по моей шее, её пальцы заскользили выше, по щеке. Она была совсем близко, её прикосновение возбуждало, как и аромат шелковистых волос. Ротик приоткрыт, в глазах блеск.
Одной рукой я обнял её за талию, мягко притянул к себе, и наши губы встретились…
* * *
Когда я открыл глаза, за окном серели утренние сумерки. Надя ещё спала, прижавшись ко мне спиной, а я обнимал её обнажённое тело. От холода нас спасало толстое одеяло. В доме, как и на улице, было не слишком-то тепло.
Я бы ещё поспал, но уснуть больше не мог. Знал, что скоро, уже буквально через час, надо вставать и бежать в спецшколу. Опоздаю на построение и на завтрак — но это пустяки. А вот уроки прогуливать не стоило. Марина была права: мне надо учиться.
Вот только никак не хотелось вылезать из-под одеяла, никак не хотелось выпускать из объятий её — такую тёплую и нежную, что мирно сопела у меня под боком, досыпая последний час перед тем, как будильник своим непримиримым звоном потребует подниматься и идти на работу.
Я заметил кружку на краю стола. Не знаю, чем она привлекла моё внимание. Пока в голове крутились разные мысли, взгляд сам собой зацепился за неё.
Вдруг между мной и кружкой почувствовалась некая связь, словно я держу её невидимой рукой. Ещё миг — кружка соскользнула со стола и упала. Она не разбилась, но звук разбудил Надю.
— Что случилось? — пробормотала она спросонья.
— Кружка упала, — ответил я.
— А, понятно… Сколько времени?
— Двадцать минут восьмого.
— Ты рано проснулся, — она зевнула, потянулась и, посмотрев на меня, расплылась в улыбке. — Скоро нам надо вставать.
— Я бы ещё остался.
— Я тоже. Но мне пора на работу, ничего не поделать. Я и так ушла вчера рано. Ещё не хватало сегодня опоздать. И тебе, наверное, пора, да?
— Да, и мне пора, — я поцеловал её и провёл рукой по шелковистым волосам, которые разметались по подушке.
Вот только мысли теперь были заняты совсем другим. Мне не давал покоя вопрос: как упала кружка? Что её столкнуло? Неужели у меня появился навык? Телекинез считался довольно распространённым навыком среди светоносных высокого уровня. Но у меня и энергия, и скорость потока пока не дотягивали до нужных показателей.
Надя, откинув одеяло, села и поёжилась:
— Брр, холодно как…
— Давай согрею, — я сел рядом, обнял её.
— Ты меня и так согревал всю ночь… — тихо проговорила Надя и вдруг встрепенулась. — Кстати, есть хочешь? Давай я сделаю бутерброды с чаем?
— Ещё спрашиваешь? От такого предложения невозможно отказаться.
Перекусили. Я не знал, когда приеду в следующий раз. Очень надеялся, что получится в это воскресенье. Наказание заканчивалось, и капитану ничего не мешало выписать мне увольнение в выходной день. Вот только сделает ли он это после моего суточного отсутствия посреди недели?
С другой стороны, в спецшколе тоже есть чем заняться. Было бы неплохо уделить внимание Соне и старшему унтер-офицеру Лидии. Главное, найти время и место.
Обратно я всю дорогу топал пешком. За час проехала всего одна машина, да и та не остановилась. Мысли же крутились вокруг случая с кружкой. Ничего подобного больше не повторялось, и мне начало казаться, будто всё это почудилось или приснилось, а кружка упала сама собой от какого-нибудь толчка, который я не заметил.
Синяки за ночь прошли, а оставшиеся на их месте желтоватые пятна быстро рассасывались благодаря регенерации. Она поднялась на 0,2, и на 0,1 поднялась скорость потока. Последняя за полторы недели, в общей сложности, увеличилась на 0,6. Регулярные тренировки по два-три часа в день шли на пользу. Благодаря им тело становилось крепче даже без прибавки уровня, поскольку уже имеющаяся энергия лучше распределялась по мышцам и работала эффективнее.
На КПП меня записали как нарушителя, но на этом неприятности закончились. Никто из старших даже не намекнул на моё опоздание, словно ничего и не произошло.
Когда вечером капитан вызвал меня в свой кабинет, я думал, будет задавать вопросы, но нет, он лишь достал ещё один бланк и выписал очередное увольнение на субботу и воскресенье. Похоже, Марина решила долго не тянуть и как можно скорее вытащить меня за периметр. Пора было заняться делом.
На следующий день утром возле покосившейся автобусной остановки меня ждал старый большеколёсный внедорожник Бэйдзин, принадлежавший прежде покойному Рыбакову. Марина сидела за рулём, облачённая в походные штаны и куртку тёмно-зелёного цвета, и берцы. В багажнике лежали ящики с приборами и
