Шрифт:
Закладка:
– Чего вы болтаете, запрещено! – гаркнул он. Не зло, а так… Скорее по привычке. – Казнимым говорить друг с другом нельзя. Отмучаетесь, тогда и общайтесь. С богами.
– А где этот… Из костра? – не обращая внимания на римлянина, спросил у лохматого Акэм. – Он ангел, да?
Висевший на соседнем кресте тоже повернул голову. Посмотрел на странника и вздохнул:
– Из костра? Да ты спятил, парень. Ангелов не существует. Ничего на самом деле нет, все у нас в голове, запомни. Весь мир у нас в голове.
На последнем слове он запнулся. Причина была простая – стражник, которому надоела болтовня смертников, развернул копье острием к себе и больно ткнул лохматого в грудь.
– Молчать! – крикнул римлянин. – С-с-суки.
Он поперхнулся и закашлялся, сплюнув длинную тягучую струйку слюны. Словно вырвало его прозрачным, так это сверху и выглядело.
– Молчу, – согласился брат Акэма по несчастью. Напарник по казни. Человек в одной беде с ним. Но обманул, продолжил: – Все в твоей голове… Ни рая, ни ада, ни бога, ни дьявола. Никого нет на самом деле.
– Да заткнись ты, сволочь! – взвыл стражник и ткнул в тело лохматого уже острием. Казненный вздрогнул и как-то сразу свесил голову, будто уснул от удара.
– Убил, что ли? – спросил у раскаленного воздуха римлянин. – Ну и боги с ним. Хотя наказать меня могут…
Акэм молчал, уходя в то забытье, что предшествует смерти. Со стражником обсуждать нечего, а тот, с кем хотелось, уже ушел. Тело вон оно, на кресте, да только что-то важное отлетело. Душа – так, кажется?
Впрочем, если он прав, и души – нет. Ничего и никого. А остальные умные слова люди потом в книги вписали. Придумали. Сформулировали. Сколько тысяч лет уже сами верят, несмотря ни на что. А все просто так, даже смешно.
Он и засмеялся, пугая уже пристроившихся поклевать свежее тело птиц, озадаченно глядящего на него стражника в блестящем шлеме, все эти чужие края, от которых до Воронежа и раньше-тона самолете часами, а нынче и не добраться.
Смех разбудил Акэма. Он сам не понял, кто смеялся, но встрепенулся, вскочил, едва не наступив в горячие угли перед собой. Судя по посветлевшему пролому в крыше и серой характерной мути, сменившей темноту, наступало утро. Подкрадывалась вором, высматривая, нет ли чего лишнего у тех, кто ему попался на глаза.
Бородатый лик смотрел с фрески на Акэма. Спокойно. Без одобрения и поддержки, но и не презрительно. Равнодушно.
– Нет никого. И церкви этой нет, и деревни. Пустота кругом. Один я по пустоте брожу, кругами. Сам не знаю зачем!
Голос Акэма сорвался. Он снял автомат с предохранителя, рванул на себя затворную раму и нажал на спуск. Короткая очередь наискосок взрыла старую раскрашенную штукатурку, на пол полетели куски фрески, теперь будто перечеркнутой лунными кратерами попаданий.
Акэм захрипел. Казалось, ему не хватает воздуха. Он рванул воротник рубашки, так что пуговица улетела в кучу мусора. Дышать было нечем. Догонять было некого. Заныли запястья, будто на самом деле пробитые кривыми коваными гвоздями. Ржавыми, как его кровь, которая капала из спины, стекала по куртке, насквозь моча штаны липким багровым пятном.
Викинги все же умели стрелять, зря это он так о них. Поэтому и не было после них ничего. И никого. А головы его банды успели превратиться в объеденные птицами черепа на палках возле Монфокона – клеток для пыток самого страшного из воронежских убежищ.
И Серый там. И Мушкетер. И близнецы, и даже Косой, земля ему стекловатой…
Пораженный знанием Акэм вставил в рот компенсатор ствола – мертвому ли бояться смерти? Нет.
Но такой ад пугал даже его.
И нажал на спуск, заставив мертвый череп разорваться, расколоться на несколько частей, брызнув свернувшейся три дня назад кровью и вонючими серыми мозгами вокруг.
Тело, словно до конца поверив, пошатнулось и завалилось назад. Прах к праху, мусор к мусору.
Тем временем рассвело, на стенах, не видимые вчера, как бумага в ванночке фотографа начали проявляться другие лики, кроме главного. Там были и погибшие от руки Акэма, и его верные бандиты, и просто люди, неизвестные ему при жизни и уж тем более неведомые после смерти. Много людей. Сотни. Тысячи. Миллионы. Все стены этого странного грязного храма покрылись мелкими, неразличимыми издали портретами. Только того лица, что говорило с Акэмом из костра – его не было. Им, бесам, много чести получать хотя бы то же, что грешникам.
Такое вот место, кто ж знал раньше…
Уверенно, словно к себе домой, в провал входа зашел странный человек. С синим лицом, свернутой набок шеей, на которой так и болтался кусок веревки. Коричневый дырявый плащ почти не прикрывал его тело, было видно, что оно гниет, распадаясь на ходу. Похоже, что у отшельника тоже хватало грехов перед богом. Да и перед людьми.
– Еще один… – в никуда заметил вошедший. – Каждую ночь новые.
Подошел, покопался в грязи и поднял блеснувшую оловом пуговицу от рубашки Акэма. Потом методично собрал все, что от него здесь оставалось – рюкзак, кожуру картошки, гильзы, куски черепа, автомат с пустым магазином. После чего легко, как куклу, взял тело за ногу в поношенном сапоге и потащил прочь.
– Блаженны милосердные, ибо будут они помилованы, – еле слышно сказал он с порога. – Ну что ж, на это и остается надеяться. Однажды, вдруг, когда-нибудь… Если, конечно, есть, кому нас хотя бы помиловать.
Терьер в морозильнике
Если выглянуть из камеры – все стандартно: ряды овальных заслонок с сочетаниями цифр и букв. Кроссворд для знатоков алфавита и почти бесконечный, уходящий в обе стороны коридора сложный шифр. Консервы человеческих знаний и опыта за каждой дверцей, под каждой надписью.
Его ячейка подписана RS-2018. Отлично, его зовут Арес.
Мужчина подтягивается и выскальзывает из криокамеры ногами вперед. Странно… Обычно после сна тело немного вялое, а мысли не сразу становятся на место. Он помнит, что должно быть так, но не представляет откуда. Не важно.
Арес оглядывается. В голове послушно возникает объемная карта навигации. Вот пульсируют огоньки охранников, столпившихся возле дальнего выхода воздуховода. Авария? Там что-то происходит, но ему это только на руку.
Налево и бегом, пока все отвлеклись. Сразу. Сейчас.
«Старт. Время активности 06:00».
Чип в руке – вчерашний день. У Ареса в мозге продвинутая нейросеть, подключенная… Кто ее знает, к чему он сейчас подключен: к центральному компьютеру корабля, к Мозгу? Ко Второму Контролю? Неясно. В
