– Тех времен больше нет – прервал его полицейские – Стреляйте сразу! Потом звоните в полицию и рассказывайте. За телом приедут рано или поздно. Вас опросят.

– Так ведь так можно кого угодно пристрелить, а потом сказать, что он спятил и сам напал – осторожно произнес я, все еще не в силах принять такой страшный совет не от кого либо, а от полиции.

Да…

Вот что было самое страшное.

Одно дело когда мне Бажен, немало послуживший контрактный военный, побывавший во многих горячих точках, говорит, что лучше убить, а потом отсидеть, чем сдохнуть. И совсем другое, когда буквально то же самое мне говорит полицейский – страж законности и все такое…

– Можно – кивнул участковый – В общем вы меня слышали, мужики. Берегите себя. На вашем месте я бы по дома разошелся, запасся едой, да отсиделся бы без выхода за порог.

– Нешто еще хуже будет? – спросил мрачный как туча Николай.

Прозвучавший ответ испугал своей категоричностью:

– Будет. С каждым часом становится все хуже. Считай нас накрыла эпидемия неведомой херни и она только усиливается. Власти молчат и нам велят заткнуться, обещают уже сегодня усиление из военных, но… хрен это что изменит. Готовьтесь к худшему. И чуть что – стреляйте на поражение! Ты меня знаешь, дядь Николай. Я просто так панику нагнетать не стану.

– Да знаю уж… поэтому и спрашиваю.

– И я ответил.

Кивнув еще раз, он пошел к машине, сопровождаемый звуками разрывающегося от звонков телефона и треском столь же просто игнорируемой рации.

УАЗ сдал назад, развернулся, вякнул сигналом на прощание и укатил.

– Охренеть… – тихо произнес я, поднося к губам полную горькой водки стопку – Просто охренеть…

Пнутые криптоинвестором ребра все еще болели, но куда сильнее меня волновали слова полиции и рассказанные им во время перекуса случаи. Одно дело видеролики смотреть в мессенджере – всегда есть чувство отстраненности – и совсем другое слышать про то, что происходит буквально по соседству.

Ну и Терентий… несколько часов назад я парня опохмелял и мы строили планы на вечер. И вот он, спятивший, с кривой улыбкой, окровавленный, почти голый, прыгнул на нас из-за забора как дикий зверь…

– Готовиться надо к худшему – прошептал я, переводя взгляд на свой старый внедорожник – И готовиться надо прямо сейчас…

**

Я просто сел и поехал в магазин, оставив на участке Николая с остальными. Повод придумать было легко – докупить всякого для мангала. Да опять мангал. Опять жарка мяса – то самое глупейшее в нынешние времена занятие, столь жестко и справедливо осуждаемое Баженом. Но в этот раз я себя виноватым не чувствовал, ведь инициатором был не я, а решившие задержаться еще на пару часов парни из бригады, взамен попросившие накормить их ужином поплотнее. Никто конкретно про шашлыки не говорил, но тут в целом всего-то пара вариантов, если я понимаю правильно: либо пельмени, либо шашлык. Я возьму и то и другое, а там разберемся.

Проехал я километра три, почти добрался до асфальтовой жилы, соединяющей мою почти глушь с оазисом магазинов, когда на меня запоздало накатило. Руки крупно задрожали, внедорожник вильнул и пришлось резко затормозить, подняв кучу окутавшей машину мелкой пыли. С шумом дыша, переживая нечто вроде сильнейшего приступа панической атаки, я некоторое время сидел неподвижно, намертво вцепившись в руль обеими руками, с каждой секундой сдавливая его все сильнее, до боли, до хруста в побелевших суставах. И наконец из меня вырвалось хриплое и, наверное, довольно позорное:

– За зачем?! Ну нахрена все это?! Мля! Зачем?! Зачем?! Бедный Терентий! За что ему так?! За что?! – через секунду я уже колотил горящими от боли ладонями по рулю, продолжая орать – А следующий кто? Я?! Еще один сосед по поселку?! Кто?! Да твою же так! Я же сижу и радуюсь, что маму похоронил! РАДУЮСЬ! Радуюсь, что она не увидела этого всего и сама не стала тварью перекошенной! Господи! Ну зачем?! Зачем все это?! ЗАЧЕМ?! С-су-у-у-ука-а-а-а-а! – закашлявшись, я сморщился от рвущей глотку боли и потянулся за початой бутылкой колы.

Зашипела крышка, обильно брызнула перегретая газировка, намочив мне футболку и штаны, а заодно вызвав очередной приступ. Бутылка улетела в закрытое правое окно, крышка отскочила, и вся кола полилась на пол, попутно оставив следы на стекле, двери и сиденье. Нанеся еще пару ударов по ни в чем не виноватому рулю старой машины, я рывком распахнул дверь, рванулся наружу, уже представляя, как сейчас побегу по тому почернелому от пала полю с кротовьими кучам и буду бежать, пока не выдохнусь или не споткнусь, чтобы упасть, расшибить себе башку и на этом успокоиться. Но я едва успел одну ногу на землю поставить, как меня в высунутый наружу мокрый от колы лоб невероятно больно жахнула какая-то жужжащая тварь с полосатой жопой и, хлопнув себя ладонью по лбу, с той же скоростью вернулся в салон и захлопнул дверь. Лоб жгло огнем, под ладонью додыхала раздавленная кусачая тварь, а я сидел на водительском кресле и неотрывно смотрел на себя в зеркало заднего вида. Усталое чуть пьяное лицо, остекленелый взгляд, чуть дрожащие губы, резко контрастирующие со зло стиснутыми зубами… Наглядевшись вволю на свое отражение, я убрал от лба ладонь, оставив на нем полосу раздавленных внутренностей насекомого и, продолжая смотреть себе в глаза, тихо спросил:

– А неплохо я в глушь переселился, да? – отражение в зеркале нервно вздрогнуло, как-то жалко улыбнулось и… я вдруг резко успокоился.

Меня отпустило. Прямо хорошо так отпустило. Достав пачку влажных салфеток, я хорошенько вытерся, затем убрался в салоне с помощью тех же салфеток, найденных сзади грязных шмоток и бутылки с минералкой. Обтер заляпанные блокноты и планшет. Пристегнул с щелчком ремень безопасности, воткнул в держатель телефон и поехал дальше, прямо на ходу записывая Бажену голосовые сообщения. Говорил я много, сбивчиво, рассказав обо всем что случилось, о кошмарах Терентия, о появлявшейся на его лице пугающей кривой усмешке, о своем кратковременном нервном срыве и о том, что все это как-то максимально несправедливо. В этом мире и так хватало дерьма, но когда случается такое… когда ты не можешь верить даже ближнему своему, когда обычный парнишка сосед вдруг превращается в убийцу… это совсем уже перебор!

Договаривал я уже на парковке, глядя на нее сквозь стекла с нескрываемым подозрением, хотя смотреть было особо не на