К югу от западной части стены, воздвигнутой в Бруттии

Третья стража

Длинная змея факелов вновь двинулась к стене, теперь на полной скорости, будто гигантское пресмыкающееся, составленное из огней, внезапно обезумело посреди ночного мрака. К этому времени римляне успели подтянуть все свои легионы.

Стоя на стене, в западной части расположения своих войск, Красс наблюдал за продвижением рабов. Внезапно те предприняли яростный натиск. Врагов было много, но Красс успел собрать все свои силы, а на стене выстроились лучники, готовые выполнить любой его приказ. Людей хватало, он мог произвести столько замен, сколько потребуется, чтобы всегда иметь свежих солдат на вершине стены и вдоль укреплений. У рабов, сколь бы многочисленны они ни были и какая бы ярость ни толкала их вперед, не оставалось ни малейшей надежды.

В сотнях рвов у подножия стены замерли часовые, которые могли укрыться в подземных ходах, как только вражеские войска подойдут слишком близко. Наступавших рабов поджидали лучники, выдвинутые вперед, чтобы смешать ряды противника еще до того, как он достигнет рвов и высокой деревянной стены.

Но внезапно часовые закричали нечто нелепое:

– Это не люди, не люди!

– Это звери!

Подобно Цезарю, Лабиену и остальным начальникам, Красс слышал эти крики, повергшие всех в недоумение.

– Что вопят эти глупцы, ради Юпитера? – крикнул проконсул часовым с вершины стены. – Стреляйте немедленно, будь то люди, звери или демоны из подземного мира!

Лучники из рвов выпустили первые стрелы. Никто бы не осмелился отступить, не получив приказа проконсула, казнившего сотни легионеров за самовольное отступление. Факелы надвигались, пока не достигли рвов, где их встретил град римских стрел.

Послышались рев и мычание, будто толпа в самом деле состояла из диких зверей, а не вооруженных воинов.

Красс застыл с открытым ртом, не понимая, что происходит. Град стрел не остановил врага. Натиск тех, кто нес факелы, сделался еще яростнее.

Земля задрожала.

– Пусть лучники и часовые во рвах отступят.

Красс произнес эти слова сквозь зубы, но все-таки произнес, и трибуны передали приказ.

Несмотря на факелы в руках рабов и на вершине стены, в ночной темноте все еще трудно было хоть что-нибудь различить.

– Он использует прием Ганнибала! – воскликнул Цезарь.

Красс повернулся к нему. Вместе с проконсулом повернулись и остальные начальники.

– Поясни, – приказал ему Красс.

– Если не ошибаюсь, доносящиеся до нас звуки – это мычание волов и коров, а также других животных, к рогам и хвостам которых рабы привязали факелы. Поначалу путь освещали сами рабы, и стадо двигалось медленно, но теперь рабы привязали факелы к животным, и те, обезумев, тщетно пытаются спастись от огня, который пылает на них самих. Они в отчаянии мчатся на нас, напуганные погонявшими их рабами. А те наверняка устремились туда, где Спартак наметил главный приступ. Все это должно отвлечь наше внимание. Они целый час медлили, чтобы мы сосредоточили все легионы здесь, а теперь пошли с другой стороны. – Он посмотрел на восток. – То же самое сделал Ганнибал, когда…

– Ты прав, проконсул! – перебил его другой трибун, указывая на первых вражеских факелоносцев, достигших подножия стены: звери ревели и мычали, испуганные огнем, разверзшимся перед ними рвом, обрушившимся сверху железным дождем. – Это животные!

– Клянусь всеми богами! – воскликнул Красс, осознав происходящее.

Цезарь подошел к проконсулу и сказал ему на ухо:

– Так же поступил Ганнибал, когда Фабий загнал его в долину: ночью собрал волов и других животных, привязал к их рогам факелы и погнал стадо на римские войска. Пока легионеры Фабия пытались сдержать предполагаемый натиск, Ганнибал улизнул через ущелье, где его никто не задержал. Сейчас Спартак старается преодолеть стену на востоке.

Красс кивнул. Он тоже читал Полибия и помнил этот случай. Все было именно так. Он не понимал одного: откуда проклятый гладиатор знает историю Рима и его войн? Так или иначе, Спартак применил свои знания против римлян. Половине своих солдат Красс приказал следовать за собой к восточной части стены, в тридцати милях оттуда, где они сейчас стояли: скорее всего, настоящее нападение произошло там. Другую половину войска он оставил позади, на тот случай, если вслед за животными появятся рабы. Он не сомневался, что Цезарь все понял правильно. Что ж, он, Красс, допустил ошибку. Теперь главное – чтобы Спартак не вырвался из засады.

Они двигались полным ходом, но, когда достигли восточной части стены, оказалось, что та в нескольких местах разрушена. Кругом виднелось множество убитых часовых. Жертв среди напавших почти не было.

Ошарашенный Красс озирался, сложив руки на груди и желая одного: чтобы этот страшный сон закончился. Но сколько бы он ни тер глаза, его по-прежнему окружали убитые римляне, разрушенная стена и полный хаос.

Сам же Спартак бежал, после чего снова направился к сердцу Италии.

Войско рабов, Лукания

В ста милях к северу от Бруттия

Палатка Спартака

Каст вошел в палатку и увидел, что Спартак снова попивает вино и читает.

– Ты странный человек, Спартак. За два с половиной года ты на моих глазах совершил немало великих подвигов, – сказал ему кельт, – но ничто не сравнится с тем, как тебе удалось вытащить нас из смертельной западни, в которую Красс превратил Бруттий. Восхищаюсь тобой безмерно.

– Рад слышать, Каст, – отозвался Спартак и пригласил его выпить вина.

Тот согласился и спросил:

– Могу я задать тебе один вопрос?

– Конечно.

– Как ты додумался до этой хитрости с животными, факелами и нападением с противоположной стороны?

Спартак указал на папирус, который все еще держал в руке.

– Я много читаю, – ответил он. – Все это подробно описывает греческий историк Полибий, рассказывая о войне между Римом и карфагенянами. Ганнибал, карфагенский вождь, использовал эту уловку сто с лишним лет назад, когда некий Фабий, римский полководец, загнал его в долину.

Глаза Каста округлились от изумления.

– Значит, чтение действительно помогает, – проговорил он. – Я не умею читать, как и большинство из нас. Но если бы не умел ты, мы бы все еще сидели в осаде, ожидая смерти.

– Именно так, мой друг, – подтвердил Спартак. – К счастью, читать я умею. На латыни и греческом.

XLVI

Последняя победа Спартака

Курия Гостилия, Рим

71 г. до н. э.

Вытянутые лица.

Тревожные взгляды.

В глазах кое-кого явственно читался страх.

Отцы отечества не скрывали терзавших их опасений. Сенату предстояло найти решение, но никто не осмеливался облечь в слова то, о чем думали все. Полнейшее недоумение и растерянность соседствовали с гневом и унижением: новость о том, что Спартаку удалось преодолеть гигантскую стену и