Шрифт:
Закладка:
– Они подтягивают все войска, – настаивал Каст, хотя Спартак и сам это видел.
Касту не терпелось облечь в слова то, что понимали все. И получить ожидаемый всеми приказ.
– Вперед.
Не сказав больше ни слова, Спартак надел шлем.
Вопросов никто не задавал.
Вожди и все воины начали спускаться по склону.
Середина равнины
Столкновение в середине равнины было жестоким. Казалось, десятки соревнующихся колесниц налетели друг на друга в Большом цирке.
Кровь орошала землю.
Спартак подбадривал своих, сражаясь в первых рядах.
Красс, также пребывавший в гуще битвы, постоянно давал один и тот же приказ: не двигаться с места. Видя, что проконсул находится на передовой, легионеры даже не думали отступать – сама мысль об этом казалась нелепостью. Память о децимации была слишком свежа.
Убедившись, что римляне не дрогнули, Спартак подозвал к себе всадника.
– Скажи Касту, чтобы добрался до крайнего левого края наших порядков и обошел римлян, – приказал он.
Посыльный поспешно направился в тыл рабов, где ожидали кельт и его конники.
Правое крыло римлян
Цезарь и Лабиен находились во второй шеренге правого крыла и ждали, когда Красс отдаст приказ о первой замене, чтобы броситься в бой вместе с легионерами. Оттуда они наблюдали за действиями вражеской конницы.
– Он пытается окружить нас и напасть с тыла. – Цезарь посмотрел на Лабиена. – Ступай к Крассу и доложи. Иди сам, трибун тебя выслушает. Если послать легионера или даже центуриона, он откликнется не сразу, а сейчас нельзя терять ни минуты.
Лабиен не стал спорить и направился к проконсулу.
Конница рабов
Каст направил всех всадников к левой оконечности своего войска, чтобы окружить правое крыло врага. Он видел, что битва в середине равнины застопорилась, удача пока не сопутствовала ни одной из сторон. Каст знал, что его маневр может изменить ход сражения. За два с половиной года войны он прошел ускоренную боевую подготовку и тонко чувствовал обстановку на поле боя.
– Вперед, вперед! – кричал он. – Быстрее!
Он ударил лошадь пятками и натянул поводья. Остальные последовали его примеру.
Конница рабов ринулась галопом на правое крыло врага. Все или ничего. Свобода или рабство.
Середина поля боя
Красс повернулся туда, куда указывал Лабиен. Сосредоточенный на том, чтобы удерживать строй в середине поля боя, не отступая ни на шаг, проконсул не обратил внимания на приближение вражеской конницы.
– Пусть легионы на вашем крыле растянутся как можно больше, чтобы помешать коннице нас окружить, – приказал он. – Увеличивайте ширину ваших рядов. За нами численное превосходство – мы можем вытянуться по всей долине.
Лабиен кивнул и вернулся на свой край, где его ожидал Цезарь.
Войско Спартака
Фракиец отступил на несколько шагов от первого ряда войска, чтобы выпить воды и проверить, как сражается его конница. Увиденное ему не понравилось: римляне растянули свои боевые порядки на этом крыле настолько, что Каст не смог окружить их и нанести решительный удар. Теперь его всадники сражались с римской пехотой. Замысел провалился, и отныне Спартаку нечем было удивить Красса.
Спартак сплюнул на землю.
Рано или поздно численное превосходство противника должно было сказаться на общем течении битвы.
Самоубийство Ганника вместе с третью войска стало для них приговором.
Время тянулось бесконечно.
Он посмотрел на небо: солнце стояло высоко над вершиной холма.
На сколько хватало глаз, не было видно ни облаков, ни туч, которые дали бы им передышку.
К закату все они будут мертвы.
Наконец он посмотрел вперед: его люди с трудом удерживались на месте, римляне производили замены и помещали в первую шеренгу отдохнувших легионеров, которые еще не участвовали в сражении. Они вступали в бой со свежими силами, а его воины падали духом.
Спартак провел рукой по лицу.
Он мог сбежать.
Эта мысль приходила ему в голову.
Он всерьез задумывался о бегстве. Киликийские пираты предложили вывезти самого Спартака и нескольких его приближенных на корабле. Прорвать оцепление римлян на море мог только один корабль, который отплыл бы ночью и достиг условленной точки на побережье… Но он отказался.
И сам не понимал почему.
Неужели он поверил в мечту о свободе для всех рабов, которые примкнули к его войску и были грубыми, необразованными, зачастую не приученными к порядку и повиновению? Но римляне были не лучше, за исключением единиц, – такие же грубые и невежественные… Почему же одни имеют право на свободу, а другие нет?
– Проклятье! – Спартак вернул галлу кувшин с водой, надел шлем и обратился к тем, кто его окружал. – Вон там! – воскликнул он, указывая туда, где отчетливо виднелся пурпурный палудаментум римского проконсула, начальствовавшего над вражеским войском. – Это Красс! Мы идем к нему! Ради всех богов, следуйте за мной! Мы нападем на проконсула!
Воодушевленные тем, что в разгар бедствия у них появилась новая цель, солдаты, числом с сотню, последовали за Спартаком.
Стиснув зубы, Спартак вернулся на передовую. Возможно, он должен был поступить так же, как Александр при Гавгамелах, и бросить на вражеского вождя всадников, но те сражались на другом конце долины. Оставалось самому ринуться на Красса в надежде, что этот безумный поступок испугает римлянина и заставит отступить, – тогда легионеры на передовой потеряют уверенность. Этого хватит, чтобы произвести нужные перемещения и выбраться из проклятой долины живым. Тогда все будет возможно, главное – вывести своих воинов.
Римское войско
– Они идут прямо на нас! – предупредил центурион проконсула, указывая на отряд рабов во главе со Спартаком, который прорвался к передней шеренге и теперь прокладывал себе путь ко второй, хотя рабам грозила смертельная опасность – их окружали сотни легионеров. Видимо, цель была для них важнее выживания.
Красс понял, чего добивается Спартак этим отчаянным поступком.
– Было бы разумно, если бы проконсул отступил в третью шеренгу, – предложил один из ликторов.
Но Красс покачал головой.
– Нет, – сказал он, не повышая голоса, но твердо. – Мы не двинемся с места. Окружите его и убейте.
Ликторы выстроились вокруг проконсула. Трибуны кивнули, и несколько центурионов направились к своим отрядам, чтобы бросить их на рабов, возглавляемых самим Спартаком, которые, вопреки всему и вся, по-прежнему продвигались к проконсулу.
Еще один начальник подошел к Крассу и повторил, что полководцу лучше отступить.
– Было бы разумно переместиться в третью шеренгу… – начал он, но Красс сухо его перебил.
– Нет, – отрезал он, наблюдая, как Спартак приближается, а число легионеров вокруг него растет. – У него ничего
