– Либо вы утверждаете список целиком, либо я отказываюсь начальствовать над войсками, брошенными против Спартака, – решительно проговорил он.

Его ответ удивил всех.

Сура улыбнулся. Он надеялся, что упрямство Красса откроет новые возможности и он, Сура, сможет занять его место.

– Неужто нельзя было обсудить список заранее? – спросил Цицерон, желавший разрядить обстановку.

– Все внесенные мной в этот перечень обнаружили военные дарования. Некоторые отмечены наградами: так, последнему в этом списке вручили гражданский венок. Пришло время объединить силы, невзирая на разногласия, как во время гражданской войны, когда даже Марий и Сулла сражались на одной стороне. Последуем же их примеру и объединимся против проклятого гладиатора. В этом залог победы: против Спартака будут сражаться лучшие, невзирая на их прошлое. Я не делал исключений во время децимации, не собираюсь делать их и сейчас.

В заключение он все же добавил:

– Если Сенат не желает проявить единодушие, когда речь идет о борьбе со Спартаком, я готов уступить место единственному достаточно опытному полководцу.

Он посмотрел на Метелла Пия. Тот заерзал на скамье: сиденье, несмотря на многочисленные подушки, внезапно показалось ему жестким и неудобным. Такого выступления от Красса не ожидали ни он, ни Сенат. В то же время было ясно, что Красс не стремится любой ценой сохранить власть, а лишь предлагает смелое решение.

Метелл понимал: надо что-то сказать. Внезапно он почувствовал себя старым и усталым. Ему было почти шестьдесят, в будущем его ожидал триумф за поход против Сертория, и он ждал одного – уничтожения последних очагов сопротивления в Испании. Начало над войсками было отравленным даром. Метелл не нуждался в новых победах, и при этом мятежник, который ухитрился уничтожить многие римские отряды, мог нанести ему унизительное поражение. Вероятно, Крассу в конце концов удастся его остановить. Можно поступить и по-другому – например, потребовать возвращения Помпея. Но перспектива возглавить войну со Спартаком и принять начало над легионами, наказанными проконсулом, Метеллу очень не нравилась. В то же время нельзя было вверить войска честолюбивому Суре, которого поддерживал не менее честолюбивый Катилина. За долгие годы борьбы с противниками внутри и вне Рима Метелл понял, что иной раз лучше оставить все как есть.

– П-п-пришло время согласиться с тем, – начал Метелл, – что м-м-мы должны сражаться п-п-против этого Спартака… объединив усилия.

Больше он ничего не сказал.

Суре пришлось вынести на голосование список новых трибунов. Катилина хранил молчание. Его время еще не настало. Он по-прежнему выжидал.

Предложение Красса было принято подавляющим большинством голосов.

Аврелия уговорила Метелла вернуть ее сына в Рим и сделать священником, но, поскольку гладиатор вел на столицу более ста тысяч человек и разбил несколько консульских войск, Гай Юлий Цезарь был назначен военным трибуном. Вопреки ожиданиям, Цезарь вновь стал военным, и ему предстояло защищать Рим.

XLV

Самая большая тюрьма в мире

Юго-Западная Италия

71 г. до н. э.

Получив более опытных начальников, а также легионеров, не отступавших в схватке с врагом – пусть даже из-за страха быть казненными, – Красс начал теснить Спартака, и последнему пришлось отступить на юг: сначала войско рабов покинуло окрестности Рима, затем Самний и наконец, пройдя через Луканию, укрылось в Бруттии, на южной оконечности Италийского полуострова[56].

Красс достиг первоначальной цели – загнал врага в одну из областей Италии. То же самое он пытался сделать на севере, в Самнии, но глупость легата Муммия разрушила его замыслы. Однако теперь Спартак находился там, где хотел.

– Теперь он попытается переправиться на Сицилию, – сказал Красс на собрании начальников в претории. – Для него это единственный выход.

Легаты и военные трибуны кивнули.

Все, кроме одного.

Красс заметил, что Юлий Цезарь смотрит на карту и молчит, не соглашаясь и не протестуя.

– Может, кто-нибудь усматривает другое решение? – спросил Красс.

Цезарь поднял глаза и поймал пристальный взгляд Красса. Он знал, что проконсул ценит его мнение, и в благодарность за то, что Красс оказал давление на Сенат и вернул его в войско, давал беспристрастные оценки их походу. На свой страх и риск.

– Спартак рассчитывает, что киликийские пираты переправят его на Сицилию, но если этого не случится… – начал Цезарь.

– Надо сделать все возможное, чтобы этого не случилось, во имя Юпитера, – прервал его Красс. – По моему приказу все наши корабли наблюдают за этими берегами; целые города Южной Италии останутся без присмотра, зато пираты не смогут принять на борт рабов.

– Если у Спартака не будет иного выбора, кроме отступления, он либо нападет на нас, либо попытается обойти нас и снова вторгнуться в срединную Италию. Что, по сути…

Он осекся на полуслове.

– Что, по сути, – подхватил Красс, – обернется для нас крупным поражением, Сенат же воспользуется этим, чтобы лишить меня единоличного начальствования.

Начальники молчали. Кивнул только Цезарь.

– Но Спартак не сядет на пиратские корабли и не сможет окружить нас ни днем, ни ночью, – заявил Красс и сделал риторическую паузу, чтобы подчеркнуть важность своих следующих слов. Он указал пальцем на карту, где был изображен Бруттий, расположенный на юге Италии. – Мы возведем стену высотой пятнадцать футов[57] и окружим ее рвами. Стена будет тянуться от Тирренского моря[58] до Ионического, отсюда и досюда. Запрем Спартака в тюрьму, как провинившегося раба.

– Это… более сорока миль[59] ограды и рвов, – осмелился заметить Цезарь.

Поставленная Крассом задача казалась ему непосильной.

– Именно так, – согласился проконсул, ничуть не смутившись. – Это будет крупнейшая в мире тюрьма для крупнейшего в истории восстания рабов.

Бруттий

71 г. до н. э

Войско рабов, палатка Спартака

Весть о том, что киликийские пираты покинули их, разнеслась по лагерю, и все погрузились в уныние. С тех пор как Красс возобновил военные действия, они одержали единственную победу – в Самнии, когда воспользовались глупостью одного из римских начальников. Но с тех пор им не удавалось остановить врага, который в конечном итоге запер их в этом уголке Италии.

Грандиозный замысел их вождя, рассчитывавшего, что киликийские пираты переправят все войско на Сицилию, где можно будет отсидеться и передохнуть, провалился: при виде сонма римских кораблей, державшихся вблизи берега, пираты ушли в море.

– Они предложили кое-что другое, – объявил Спартак, у которого имелись самые свежие новости из Киликии.

– Что? – спросил Каст, не представлявший, как можно выбраться из ловушки.

– Красс сосредоточил римские корабли между Бруттием и Сицилией. Чтобы уйти от римского флота, пираты предлагают отплыть из Брундизия.

Он обратился к карте Италии, разложенной на столе, и указал на портовый город: тот располагался к северу от