все равно ее любит. А когда Мэри ободряюще улыбается ей, Элли легко кивает. Потому что Элли на самом деле не хочет приносить боль Имоджен Рид. Но она также не хочет и подводить Мэри.

Глава 74

Имоджен

В этот день я пораньше ухожу с работы. Это предложил Эдвард после того, как увидел мое лицо, когда я вернулась в офис.

– На этой неделе ты несколько часов работала сверхурочно, – говорит он, нежно опуская руку мне на плечо. – И тебе пришлось принять трудные решения. Отдохни вторую половину дня и возвращайся завтра бодрой и посвежевшей.

«Трудные решения? – с горечью думаю я. – Только не я сама принимала эти решения, не правда ли?»

Стоит мне только войти в дом и бросить сумку на пол, как на верхней ступени лестницы появляется Дэн.

– Как прошло? – спрашивает он. На его добром лице отражается искреннее сочувствие.

– Это было ужасно.

Я иду в гостиную, я не знаю, что делать. Мне хочется позвонить Саре Джефферсон, объяснить, что случилось с Элли, проверить, в порядке ли она, но я знаю, что не могу это сделать. Теперь мне нужно отступить, позволить семье самой разбираться с демонами Элли, как мне и следовало сделать изначально.

Я даже не замечаю, как Дэн оказывается позади меня, пока его руки не опускаются мне на шею, он начинает нежно разминать мне плечи. Боже, как это приятно.

Я делаю глубокий выдох, мои мышцы расслабляются. Сильные руки моего мужа обнимают меня за талию.

– Это не твоя вина, – успокаивающе говорит он. – Это было не твое решение.

Я вздыхаю.

– Ты не видел ее лицо, Дэн. Она была в отчаянии. Она разозлилась и расстроилась, и я не могу ее винить. Кроме меня у нее никого нет. – Я сбрасываю руки Дэна и начинаю раздраженно мерить шагами комнату. – Эта чертова дрянь! И все из-за того, что она толком не выполняет свою работу, поэтому решила дискредитировать меня до того, как у меня появится возможность рассказать людям, насколько она бесполезна.

– Но если Эдвард считает, что Элли следует куда-то перенаправить, то, возможно, это и к лучшему, – говорит Дэн спокойно и рассудительно. – Это новая работа, и тебе нужно думать о других вещах. И нам вместе нужно думать о других вещах.

– Что ты имеешь в виду? – Я поворачиваюсь к нему, мне отчаянно хочется выместить на ком-то злость. Это несправедливо и неправильно, но я в ярости и отчаянии, а он может только переводить разговор на то, что хочется ему самому. – Из-за того, что ты хочешь, чтобы я забеременела, я не могу хорошо выполнять свою работу? Я должна думать только об этом, и все?

Он не говорил ничего подобного, и я это знаю, но, по правде говоря, я боюсь, что ребенок, о котором Дэн даже не знает, уже сводит меня с ума. Именно так случилось с моей мамой? Именно поэтому отец и бросил ее вскоре после моего рождения? Потому что она спятила? В конце-то концов, душевные болезни являются наследственными. Почему бы мне не стать такой, как она?

Дэн отступает, поднимает руки вверх – защищается.

– Я не говорил этого, и ты это знаешь. Я никогда не буду ставить под вопрос твою способность выполнять свою работу. У тебя хорошо получается работать с детьми; ты будешь хорошей матерью нашему ребенку. И я думал, что мы оба этого хотим?

Я отворачиваюсь от его обиженного лица, мне хочется орать от безысходности и подавленности. Теперь я рада, что не сказала ему про беременность. Если он сейчас такой, как бы он себя повел, если бы знал? Он, вероятно, надеется, что если на тесте появятся две полоски, я сразу же брошу работу и начну вязать пинетки. Я слышу, как слова Элли пульсируют у меня в сознании: «Вы не заслуживаете быть матерью».

– Хотим, – отвечаю я. – Только я не понимаю, почему все и всегда сводится к нам и нашей семье. Это моя работа, Дэн. А то, чем я занималась с Элли, было важно для меня. К нам это совсем не относится.

– А если относится? – Дэн мрачнеет. – А что, если ты не сможешь на том же уровне заботиться об этих детях после того, как сама родишь ребенка? Что это будет означать для нашего ребенка? Ты так сближаешься с этими детьми. Ты должна научиться отступать. Мы вообще-то изначально из-за этого сюда переехали.

Отступать? Он на самом деле это сказал? Он обо мне вообще хоть что-нибудь знает?

– Мне не нужны сейчас эти разговоры, Дэн.

– Тогда когда ты будешь готова об этом говорить?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и вижу, что он разозлен. Я много месяцев отказываю ему в исполнении его самого заветного желания и таким образом все дальше и дальше отталкиваю его от себя. Меня пронзает чувство вины. Я знаю, что внутри меня находится то, чего он хочет на самом деле, то, что сделает его самым счастливым человеком на земле, но при этом я все равно не могу заставить себя сообщить ему новость. Ведь тогда все для меня закончится – у меня отберут возможность выбора. Я чувствую себя жестокой эгоисткой, но прямо сейчас, в эту минуту, не хочу делать его счастливым, потому что несчастлива я.

– Когда нам поговорить, если не сейчас? После того, как мы проживем здесь целый год? Когда ты получишь повышение по службе, ты скажешь: прости, Дэн, сейчас неподходящее время? Если честно, Имоджен, то я начинаю думать, что ты предпочтешь говорить о чем угодно, только не о том, чтобы родить от меня ребенка. А мне придется сказать, что я все понимаю, не хочу на тебя давить, я не хочу детей, пока ты не будешь готова. Но последний год ты заверяла меня, что хочешь семью, и после того, как у тебя будет работа, не требующая такой отдачи, дом в сельской местности и исчезнут те непреодолимые барьеры, которые ты только могла придумать, мы заведем ребенка. И я со всем этим соглашался, я давал тебе все, что ты просила, а ты все равно не хочешь увеличения семьи. Скажи мне, в чем дело, Имоджен. Скажи мне, что происходит у тебя в голове?

– А тебе в голову никогда не приходило, что я могу и не хотеть отказываться от карьеры, тела, моей жизни? В твоем мире все так просто, да? Тебе жертвовать ничем не придется; ты продолжишь делать то, что делаешь сейчас, только появится миленький маленький младенец, с которым можно