и по сей день. При этом он практически гарантировал, что предложение SCAP о создании рынка капитала для финансирования промышленности (фондовой биржи) останется мертворожденным по меньшей мере на двадцать лет.

Всего через несколько лет денежной экспансии Банка Японии японская промышленная система приобрела одну из своих наиболее характерных черт - зависимость, при которой группа предприятий берет в долг у банка намного больше, чем отдельные компании могут вернуть, а зачастую и больше, чем их чистая стоимость, а банк, в свою очередь, берет в долг у Банка Японии. Поскольку центральный банк является конечным гарантом системы, он получает полный и детальный контроль над политикой и кредитными решениями зависимых от него "привилегированных" банков. Эта так называемая формула косвенного финансирования на самом деле лишь косвенно. Как объясняет Итё, "в отличие от довоенных предприятий, которые ране опирались на собственный капитал, послевоенные предприятия примерно на 70-80 процентов зависят от кредитов коммерческих банков; и в конечном счете эти кредиты предоставляются в кредит Банком Японии, центральным банком страны". Противоположной стороной этой медали, конечно, является относительно небольшая зависимость от собственного капитала. "В 1935 году, - пишет Бродбридж, - 68 процентов привлеченных промышленных средств, не считая резервов и амортизации, были получены от продажи акций; в 1963 году этот показатель снизился до 10 процентов". "По крайней мере, с точки зрения структуры финансирования и собственности Япония была более капиталистической страной в 1930-1940-е годы, чем в 1950-1960-е.

Сам Ичимада, похоже, не хотел, чтобы система перекредитования расширилась до такой степени. Он регулярно заявлял, что пределы андеррайтинга центрального банка достигнуты и что кризис капиталов неминуем". Кроме того, чтобы защитить себя и свой банк, он стал все больше зависеть от рекомендаций Бюро предприятий МИТИ о размерах капитала, необходимого различным отраслям промышленности на определенный период, и прежде всего от отраслей, которые защищали и продвигали другие ветви власти". Если бы Банк Японии или городские банки хоть раз отступили от указаний MITI и взялись бы за поддержку неустановленной отрасли, риски не только для отдельного банка, но и для всей системы стали бы непереносимыми.

Хотя она возникла в результате нехватки капитала, вызванной "Линией Доджа" (а не является, как утверждают некоторые авторы, элементом японской культуры как таковой), система банковских займов была привлекательна для Икеды и его коллег из МИТИ". Она открывала такие возможности контроля и координации их крайне ограниченных ресурсов, что они предприняли шаги для продолжения и институционализации этой системы. Как отметил Ил'эда в 1952 году, дивиденды по акциям выплачиваются из корпоративной прибыли после уплаты налогов, в то время как проценты по банковским кредитам вычитаются для целей налогообложения.

В результате, в случае, если бы он мог получить необходимые ему средства в банке, он мог бы получить их в любом случае, чем пытаться привлечь деньги путем выпуска новых акций. "Поскольку налоговая система, унаследованная от оккупации, находилась под контролем Министерства финансов, было легко сделать шаг - наряду со многими другими, которые будут рассмотрены ниже, - чтобы эти налоговые преимущества были сохранены и расширены. А поскольку бюрократические сторонники тяжелой индустриализации видели в системе Итимады достоинства, она продолжала действовать еще долго после того, как кризис, который она должна была преодолеть, исчез. Капи- тальный рынок постепенно развивался в Японии и стал играть все более важную роль в финансировании промышленности, но до 1970-х годов он даже не начинал соперничать с банковским кредитованием в качестве источника капитала.

Одним из преимуществ системы сверхзаймов было то, что на менеджеров не оказывали давления акционеры, а значит, они могли игнорировать краткосрочную рентабельность как меру своей эффективности и сосредоточиться на таких вещах, как освоение иностранных рынков, контроль качества и долгосрочное развитие продукта. Это стало значительным преимуществом, когда японские менеджеры начали серьезно конкурировать с американскими компаниями, поскольку краткосрочная рентабельность и выплата дивидендов были ключом к доступности капитала для американских предприятий (не говоря уже о том, что это также было ключом к долголетию американского менеджера на своем посту). Еще одним преимуществом была легкость и точность, с которой правительство могло использовать только денежный контроль для расширения или сокращения темпов экономической активности в ответ на ограничения международного платежного баланса. Менее желательной чертой зависимости от заимствований было то, что в результате у японских компаний оставалось так мало оплаченного капитала, что они становились легкой добычей для иностранных покупателей. Однако такое положение дел лишь усиливало гражданские требования по защите японской экономики, которые бюрократы все равно хотели реализовать на националистических основаниях. Возникшая в результате общность интересов усилила обе стороны. Из всех последствий системы Икламады, безусловно, самым важным было развитие банк кейрецу (конгломератных групп) как преемников дзайбацу, поскольку без них японская экономика не могла бы наслаждаться высокой степенью конкуренции, которая преобладала в секторе крупного бизнеса, где в остальное время доминировало правительство. К 1960-м годам, как мы увидим в следующей главе, многие чиновники МИТИ начали сомневаться в ценности этой идеи, но следует сказать, что бюрократы МИТИ, никто из которых до 1960-х годов не сталкивался с открытой экосистемой, постоянно недооценивали роль конкуренции в созданной ими структуре.

Со времен стабилизационной паники предприятия зависели от банков в плане капитала. В этом случае банк не обязательно получал все необходимые ему деньги или льготные условия от своего основного банка, но он получал то, без чего не мог обойтись, - доступ к капиталу, поскольку являлся постоянным клиентом. Банки в Турции стали зависеть от финансового здоровья приоритетных отраслей с большой задолженностью и поэтому взяли на себя ответственность за них. Получившиеся в результате кооперативные схемы очень напоминали старые немецкие банковские группы, такие как банки Deutsche или Dresdner, с перекрестным владением акциями между банками и аффилированными отраслями (в США такое владение акциями запрещено законом).* Отличие от немецкой модели состояло в том, что японское правительство осуществляло гораздо больший контроль над "финансовыми линиями", как их стали называть, чем немецкое правительство над своими банковскими группами и синдикатами. Среди японских конгломератов, возникших в 1950-е годы, "большая шестерка" базировалась на банках Fuji, Sanwa, Dai Ichi, Mitsui, Mitsubishi и Sumitomo. Банк Fuji, например, установил финансовые связи со старым Yasuda zaibatsu, старым Asano zaibatsu (который внес вклад в сталелитейную компанию группы Fuji, Nippon Kökan), старыми компаниями Nissan Аюкавы Гисуке, а после 1955 года - со своей собственной торговой компанией Marubeni-lida, образованной в результате слияния Marubeni и Takashimaya-lida.

Типичная японская группа включает в себя крупный банк, несколько промышленных фирм и общую торговую компанию. Банк играет решающую роль в условиях роста бизнеса, предоставляя капитал