годы), или когда бюрократия считает, что политики превышают свои (как во время "тайфуна Фукуды" или при режиме премьер-министра Танаки Какуэя). История МИТИ знает множество примеров такого рода конфликтов: борьба между министром МКИ Огавой и Ёсино и Киси; борьба между министрами, связанными с дзайбацу, и бюрократами-реформаторами; борьба между министром МКИ Кобаяси и Киси и "красными" из Совета по планированию при кабинете министров; борьба между Тодзио* и Киси в 1944 г. (хотя, возможно, это лучший пример внутрибюрократического конфликта); борьба между Ёсидой и Сирасу, с одной стороны, и лидерами МКИ, с другой, во время создания МИТИ; участие политиков в споре Имаи и Сахаси.

Большинство практик, используемых для смягчения борьбы между бюрократами, подходят и для смягчения борьбы между бюрократами и политиками. Нормой является попытка избежать конфликта или приватизировать его. Часто это достигается путем объединения перспектив каждой стороны в одном лидере. Самые важные послевоенные политики Японии - Ёсида, Киси, Икеда, Сато*, Фукуда Такэо и Охира* - все были бывшими высокопоставленными бюрократами. Хотя вполне естественно, что политические лидеры должны быть найдены среди такой неотъемлемой элиты, как японская высшая бюрократия, их использование в послевоенной Японии, безусловно, способствовало эффективному функционированию и координации японского государства развития.

Это упражнение в построении модели не направлено ни на умаление японских достижений, ни на то, чтобы рекомендовать японскую модель другим. История MITI на самом деле показывает более сложный урок, чем любой из этих: при всех предполагаемых заимствованиях Японии из-за рубежа, японский политический гений заключается в выявлении и использовании собственных политических активов. Создание МИТИ было сложным процессом, но его особые характеристики и среда, в которой он работает, обусловлены особым взаимодействием японского государства и общества. Японцы опирались на известные им сильные стороны: бюрократию, дзайбацу, банковскую систему, однородное общество и доступные им рынки. Такие послевоенные реформы, как устранение военных из политической жизни, рационализация дзайбацу, укрепление парламента и уравнивание социальных классов, были важны, но институты японского государства развития - это продукт японских инноваций и опыта.

Это говорит о том, что другим странам, стремящимся подражать достижениям Японии, лучше создавать институты своих собственных государств развития из местных материалов. Например, можно предположить, что такой стране, как Соединенные Штаты, нужно не то, что есть в Японии, а, скорее, меньше регулирования и больше стимулов со стороны правительства, чтобы люди могли сберегать, инвестировать, работать и конкурировать на международном уровне. Японцы научились эффективно сотрудничать друг с другом как вопрос национального выживания; войны и экономические беды 1940-х годов заставили их поддерживать, по сути, военную степень социальной и экономической мобилизации вплоть до 1960-х годов. В отсутствие аналогичного консенсуса по целям Соединенным Штатам лучше опираться на собственные силы и высвобождать частные, конкурентные импульсы своих граждан, а не добавлять еще один слой к и без того обременительной регулятивной бюрократии.

Однако такая американская политика может оказаться нереалистичной в долгосрочной перспективе. Учитывая, что Соединенным Штатам необходимо поддерживать военный баланс между ядерными державами, оживить свою экономику, добиться координации политики в области экологии, энергетики, социального обеспечения, образования и производства, а также перестать жить за счет своего капитала, американцам, возможно, также следует серьезно задуматься о собственном "пилотном агентстве". Прежде всего Соединенные Штаты должны научиться прогнозировать и координировать последствия своей государственной политики. Сельскохозяйственная политика слишком долго оставалась вне комплексной экономической стратегии; торговые и экономические представители слишком долго терпели статус второго сорта в иерархии Госдепартамента; внутренние регулирующие меры слишком долго принимались без предварительного анализа затрат и выгод их экономического воздействия; а растущая юридическая чаща слишком долго заменяла целеустремленное, стратегическое мышление в экономических делах. Вот некоторые из тех вопросов, которыми в Соединенных Штатах могло бы заняться агентство экономического эксперимента. Неясно, смогут ли Соединенные Штаты когда-либо освободить такой аппарат от ограничений, налагаемых конгрессом, судами и группами особых интересов; но если экономическая мобилизация станет национальным приоритетом, то MITI станет важным институтом для изучения и осмысления. Как сказал Питер Друкер, "исключение, сравнительно редкое учреждение сферы услуг, которое добивается эффективности, более поучительно, чем подавляющее большинство, которое добивается только "программ"".