Мы заходим под купол просторного белого шатра. Меня сажают за стол вместе с двоюродными сестрами Келли и их мужьями. Я ухмыляюсь всякий раз, когда кто-то из гостей легонько стучит ложкой по бокалу, подбивая молодоженов еще раз поцеловаться.

Келли сперва вальсирует с отцом, затем – с мужем; за ними на танцплощадку выходят гости. Мне даже удается похитить на танец новобрачную, после чего она знакомит меня с мужем. Парень вроде бы надежный. Они с Келли так влюблены, что даже завидно. Оставив их наедине, я слышу за спиной шепоток Джеффа:

– Почему он зовет тебя Келли?

Интересно, все ли она ему рассказала о побеге в Нью-Берн или опустила какие-то подробности? Со временем, Джефф все узнает. Тайны обычно не хранятся долго.

Когда начались танцы, я увидел, как Натали вышла из шатра. И вот я иду следом. Она стоит в тени старой магнолии. Я приближаюсь. Музыка с банкета становится тише, замирает, оставляя нас наедине в этот тихий летний полдень. Я вновь поражаюсь, как красива Натали. Годы над ней не властны.

Впрочем, внушаю себе: на многое не рассчитывай. Пять лет – долгий срок, и эти годы, несомненно, поменяли нас обоих. Интересно, она сразу меня узнает? Или в ее взгляде мелькнет замешательство? Думаю, с чего бы начать беседу, однако Натали, одарив меня улыбкой, говорит:

– Привет, Тревор! Я как раз гадала, скоро ли ты меня найдешь.

– Ты знала, что я здесь?

– Видела в церкви. Сначала думала сесть рядом, но решила немного усложнить тебе задачу.

Натали подходит ближе – словно и не было долгой разлуки. Я заключаю ее в объятия. Прижимаюсь, с трепетом впитывая ощущение близости, снова чувствую ее запах – даже не знал, насколько мне его не хватало.

– Рада тебя видеть, – шепчет Натали мне на ухо.

– И я рад. Ты чудесно выглядишь!

Мы размыкаем объятия. Наконец-то я могу хорошенько ее рассмотреть. Не считая тоненьких морщинок в уголках глаз и роскошных длинных волос, передо мной та же самая женщина, что являлась мне во снах последние пять лет. И хотя я побывал на нескольких свиданиях, эти интрижки заканчивались прежде, чем я давал им шанс развиться. Я внушал себе, что у меня нет сил для новых отношений. Теперь же понимаю: я просто дожидался Натали.

– Значит, ты теперь психиатр? – улыбается она.

– Дипломированный. Сдал экзамены месяц назад. А ты? По-прежнему работаешь у шерифа?

– Больше нет, – отвечает Натали. – Не поверишь – у меня теперь свой цветочный магазинчик!

– Шутишь?

– Отнюдь. В центре Нью-Берна.

– Как ты его приобрела?

– Увидела объявление, что магазин продается. Владелец собирался на пенсию, так что дорого не взял. К тому времени я уже точно знала, что больше не буду помощником шерифа. Так что мы с хозяином лавки быстро сторговались.

– Когда это случилось?

– Года полтора назад.

– Я так рад за тебя!

– Я тоже рада.

– А как твои родные?

– Родители вышли на пенсию и переехали на побережье, – говорит Натали. – А в остальном все по-старому.

– Ты часто их навещаешь?

– На выходные два раза в месяц. Родители теперь никуда не ездят. Дом и магазинчик в Ла-Грейндже они продали. А у тебя как дела? Ты по-прежнему в Балтиморе?

– Пока что да. Вот решаю, куда бы податься.

– Уже присмотрел варианты?

– Возможно. Взвешиваю «за» и «против».

– Я слышала, на востоке Северной Каролины не хватает психиатров.

– Правда? Кто это тебе сказал?

– Не помню. Кстати, я присматривала за домом твоего дедушки, – весело сообщает Натали. – Когда еще была заместителем шерифа. Хотя и сейчас порой заглядываю.

– Ульи проверяла?

– Нет. – В ее голосе – нотка сожаления. – А ты?

– Проверял пару раз в год. Пчелам особый уход не нужен.

– Как же я сразу не догадалась! Ведь в «Фактории» регулярно продавался мед. Другого такого во всем городе не сыщешь.

– Рад, что ты помнишь про мед.

Натали собирает волосы в хвост, затем снова его распускает.

– Келли такая красивая в подвенечном платье! И с семьей, похоже, прекрасно ладит.

– Я тоже за нее рад. Душевная вышла свадьба. А ты надолго приехала в Хелен, Натали?

– На одну ночь. Прилетела сегодня утром и взяла напрокат машину.

– Завтра возвращаешься в Нью-Берн?

– Конечно. Мама подменила меня в магазинчике, но наверняка уже хочет домой.

Тут я впервые замечаю, что на шее у Натали нет цепочки – той, что с обручальным кольцом. Нет кольца и на пальце.

– Где твое кольцо? – интересуюсь я.

– Я его больше не ношу.

– Почему?

– Марк умер, – говорит Натали, глядя мне в глаза. – Десять месяцев назад. Как сказали врачи, от легочной эмболии.

– Мне очень жаль.

– Он был прекрасным человеком. Моя первая любовь. – На губах у Натали мелькает горькая улыбка. – А ты, наверное, скоро вернешься в Балтимор?

– Рано или поздно – да. Нужно же собрать вещи. Но сперва я тоже заеду в Нью-Берн. Пора собирать мед, так что какое-то время поживу там. Ко мне уже записались два пациента.

– В Нью-Берне?

– Один – в Нью-Берне, другой – в Гринвилле. Меня приглашают на работу в оба города. Надеюсь, я выбрал верно.

Натали пристально смотрит на меня, и ее губы расползаются в улыбке.

– Значит, ты можешь переехать в Нью-Берн?

– Вполне, – отвечаю я. – Кстати, а ты случайно ни с кем не встречаешься?

– Нет, – смущенно улыбается Натали. – Вообще-то я ходила на парочку свиданий, но что-то не сложилось. А ты?

– Та же история. Да и времени особо не было.

– Понимаю. – Натали улыбается шире.

Мое сердце ускоряет бег.

– Потанцуем? – указываю я на шатер.

– С удовольствием!

Я почти не удивляюсь, когда Натали берет меня под руку. Мы вместе идем обратно на банкет.

– Ах да, еще кое-что, – добавляю я. – Если вдруг захочешь помочь мне на пасеке, с радостью покажу тебе, как собирают мед. Может, на этот раз ты согласишься?

– А сколько ты мне заплатишь?

Я усмехаюсь:

– Сколько ты хочешь?

Натали делает вид, что погружается в раздумья, а затем говорит:

– Может, после трудового дня угостишь меня ужином на веранде?

– Ужин, значит?

– Я сильно проголодаюсь.

– Идет, – с улыбкой говорю я и уже серьезно добавляю: – Я скучал по тебе, Натали.

У входа в тент она решительно берет меня за руку. А затем, без лишних слов, целует в губы – знакомое, родное чувство, будто я наконец-то вернулся домой.

– Я тоже по тебе скучала, – шепчет Натали, и мы вместе заходим под купол шатра.