Шрифт:
Закладка:
Встретившись, они поняли друг друга с первого взгляда: тому и другому требовались «резонансные дела», которые бы прогремели наверху. Препятствием на пути к ним был давний недоброжелатель и начальник Люшкова Лютый, не скрывавший своей лютой неприязни к евреям и державший его в черном теле. Но он убыл к новому месту службы. Люшков, получив свободу рук, развил бурную деятельность по выявлению и изобличению контрреволюционеров. Из Проскуровского окружного отделения ГПУ (с 1 августа 1925 года — отдел), который он возглавил, валом повалили перспективные дела. Он знал, как «развернуть показания» арестованных, чтобы «дело получило резонанс». На совещаниях в Подольском губернском отделе ГПУ Леплевский все чаще приводил в пример «результативную и творческую работу товарища Люшкова, отмечал его как способного агентуриста и умелого разработчика контрреволюционного элемента».
В Харькове (до 1939 года столице советской Украины. — Примеч. авт.), в центральном аппарате ГПУ заметили перспективных работников. В октябре 1925 года Леплевского первым выдвинули на более ответственный участок, назначив начальником губернского ГПУ в Одессу. Он, в свою очередь, не забыл «способного агентуриста-разработчика» Люшкова и рекомендовал в центральный аппарат ГПУ Украины: «свои люди» наверху всегда нужны. В должности начальника информационно-осведомительского отдела (ИНФО) ГПУ Украины Люшков пробыл пять лет. Несмотря на то что ему, сидя в кабинете, удалось раскрыть «террористическую группу», готовившую покушение на председателя Всеукраинского Центрального исполнительного комитета (ВУЦИК) Григория Петровского, эта заслуга не была оценена, Люшков в круг соратников председателя украинской ГПУ не входил.
Все изменилось с приходом в Харьков старого покровителя — Леплевского. Возглавив Секретно-оперативное управление (СОУ) ГПУ Украины, он принялся подтягивать к себе надежные и проверенные в прошлой совместной работе кадры. Люшков был в числе их. 3 мая 1930 года его назначили начальником секретного отдела СОУ. Под руководством Леплевского он принимал самое активное участие в оперативной разработке подпольных «контрреволюционных, повстанческих организаций»: «Украинского национального центра», «Военно-офицерской организации» (дело «Весна») и других. Их работа не осталась незамеченной начальством.
Председатель ГПУ УССР Всеволод Балицкий так оценил вклад в нее Люшкова:
«…Личные выезды т. Люшкова в районы, руководство агентурой, результативные допросы ряда крупных фигурантов во многом способствовали раскрытию и ликвидации упомянутых организаций».
Не обошел стороной Балицкий и покровителя Люшкова Леплевского. В его адрес он также не жалел громких слов и особо подчеркивал:
«…Благодаря исключительной энергии, четкости и оперативному руководству и непосредственному участию в практической работе со стороны т. Леплевского были ликвидированы крупные контрреволюционные организации».
Спустя шесть лет Леплевский и Балицкий, стравленные Сталиным и Ежовым, терзали друг друга, как пауки в банке. Но тогда, в начале 30‐х годов Украина и они «гремели» в НКВД СССР своими результатами в борьбе с контрреволюцией. И этот гром услышали в Кремле.
Первым взяли в Москву Леплевского. Вслед за ним 17 августа 1931 года в центральный аппарат ОГПУ СССР отправился Люшков. За короткий срок он вырос до заместителя начальника одного из ведущих отделов — Секретно-политического отдела (СПО) Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР, занимавшегося оперативной разработкой политической внутрипартийной оппозиции. За пять лет совместной работы с начальником отдела Георгием Молчановым, игравшим одну из ключевых ролей в планах Сталина по ликвидации оппозиционеров, у Люшкова сложились с ним приятельские отношения. Впоследствии эта близость с Молчановым и Леплевским сыграла роковую роль в его судьбе, а пока он шел в гору. 29 ноября 1935 года Люшкову было присвоено генеральское звание «комиссар госбезопасности 3‐го ранга». Он стал одним из самых молодых генералов в наркомате, и перед ним открывались захватывающие дух перспективы.
Люшкова принял сам Вождь. Прием у Сталина занял чуть больше девяти минут. Рядом с земным богом Люшков не замечал времени, оно будто остановило свой бег. Он ловил каждое слово, каждый его жест и старался отвечать на вопросы лаконично, с глубоким знанием дела. Это понравилось Вождю. В его тоне зазвучали теплые нотки. Он уже не просто наставлял молодого руководителя одного из важнейших управлений Наркомата внутренних дел, а по-житейски советовал и рекомендовал. Что вызвало у Люшкова необыкновенный духовный подъем, в те минуты он готов был не раздумывая отдать за Вождя свою жизнь и свернуть горы. Ему казалось, что он соприкоснулся с чем-то сокровенным и недоступным для обыкновенного смертного.
В приемную Люшков вышел сам не свой и от счастья находился на седьмом небе. Он не чувствовал под собой ног и смутно помнил, как вместе с наркомом Генрихом Ягодой спустился к машине и занял в ней место. В себя Люшков пришел, когда они приехали на Лубянку и поднялись в кабинет Ягоды. Тот тоже был доволен, его протеже не только не подкачал, а и произвел самое благоприятное впечатление на Вождя. Лишним подтверждением тому служил его личный подарок Люшкову — часы с дарственной надписью. Ягода поднял рюмку за хорошее начало в новой должности и в завершение разговора предоставил Люшкову краткосрочный отпуск.
До конца Люшков его не отгулял. 28 августа 1936 года он вынужден был прервать отпуск, чтобы выехать в Ростов-на-Дону и вступить в должность начальника УНКВД громадного Азово-Черноморского края, площадь которого занимала территорию от Дона до Черного моря. По прибытии к месту службы он первым делом заехал в представительство НКВД СССР на Северном Кавказе и представился Евдокимову. Тот был сама любезность: пел ему дифирамбы и обещал всяческое содействие в становлении на новом месте службы. И тому были причины, нарком Ягода, направляя Люшкова в Ростов, преследовал личную цель — ослабить позиции своего возможного соперника — полпреда НКВД СССР на Северном Кавказе Евдокимова. Но этот его ход уже ничего не решал, Сталин раскладывал новый кадровый пасьянс. 26 сентября 1936 года Ягоду освободили от должности и назначили наркомом связи, а его место занял не чекист, а партийный выдвиженец Сталина Николай Ежов.
Новый нарком не только не потопил Люшкова, но и оставил на плаву, поручив ему убрать секретаря крайкома Бориса Шеболдаева и зачистить местные партийные организации, «засоренные троцкистским и оппортунистическим элементом». И здесь Люшкову волей-неволей пришлось вступить в борьбу с Евдокимовым. Тот всячески выгораживал Шеболдаева, с которым поддерживал приятельские отношения. Но не выполнить приказ наркома Люшков не мог и потому вынужден был всячески изощряться. К Шеболдаеву он решил подобраться со стороны и начал плести плотную осведомительскую сеть вокруг его заместителей Белобородова и Глебова. Осведомители ловили каждое неосторожно оброненное ими слово в
