Шрифт:
Закладка:
Часть 2: Виталий
Калинин, 1951 – 1964 годы
Виталий всегда знал, что раньше он жил с родителями. Он их помнил так хорошо, что если бы встретил на улице, то сразу бы узнал. Еще он знал, что они очень любили друг друга, а он был ребенком их любви. Он помнил запах маминых духов и тембр папиного голоса. Иногда во сне он слышал фортепьянные пьесы, которые играла ему мама. И еще ему снилась их семейная фотография: мама в элегантном платье с ниткой жемчуга, оттенявший алебастровую кожу, отец в шикарном темно-сером костюме с бабочкой и он, Виталий, в брючках и курточке. Он бегал с этой фотографией по квартире и показывал маме: «Вот, это я».
Он даже помнил вид на реку из своей комнаты, или ему только казалось. «Почему я один? – думал он. – Они меня потеряли и не ищут? Они меня очень любили, наверное, они умерли». Он сам недавно понял, что такое смерть. Его любимый детдомовский кот Пушок попал под машину и умер у него на руках. Воспитательница увела Виталия, а когда он вернулся, кота там уже не было.
– А кот ко мне вернется? – спросил Виталий.
– Нет, мой дорогой, – ласково отвечала воспитательница, – кот убежал».
– Никуда он не убежал, я знаю, он умер, – ответил Виталий, и его воспитательница задумалась о том, что это необычный ребенок.
Его детский дом размещался в казарме Морозовского городка123, построенного известной российской купчихой Варварой Алексеевной Морозовой. В содержании детского дома принимали участие работницы хлопчатобумажного комбината, который раньше и был известной Морозовской фабрикой. Женщины гуляли и играли после работы и по выходным дням. Некоторых детей усыновляли, но Виталий всегда говорил воспитательнице: «Я жду папу и маму и не хочу других родителей. Я знаю, что они за мной придут. А если они умерли, то я буду жить здесь, потому что других родителей мне не нужно».
Детский дом был образцово-показательным: с детьми занимались спортом и музыкой, а два раза в неделю они пели в хоре. Одевали их хорошо: мальчиков – в нарядные пальтишки, а девочек – в цигейковые шубки. Два раза в месяц дети ходили в Калининский драматический театр124, картинную галерею или цирк. Летом их возили на экскурсии в Углич, Ярославль и Кострому на настоящих речных кораблях и на прогулки в ботанический сад Калининского педагогического института.
У детского дома была своя плантация ягодных кустарников: смородины, малины и крыжовника. Летом они собирали ягоды и до отвала ими наедались. Ягод было так много, что повариха с помощью воспитанниц варила варенье, которое иногда до самой весны хранилось в погребе в огромных алюминиевых чанах. Осенью и зимой варенье подавалось к чаю, а на выходные, праздники и все дни рождения воспитанников с ним пекли пироги. На фоне других детских домов советского времени их жизнь была сладкой в прямом и переносном смысле.
Когда Виталию исполнилось 12 лет, воспитательница пригласила его в свой кабинет и сказала:
– Виталий, ты уже взрослый. Я хочу тебе рассказать о том, как ты появился в детском доме. В 1950 году твои мама и бабушка умерли в больнице, а ты оказался в детском приемнике-распределителе125. Я тогда доукомплектовывала детский дом, и нянечка из больницы привезла мне тебя. Она очень переживала, что врачи не смогли помочь твоей маме и бабушке, но решила помочь тебе и устроила тебя в наш образцовый детский дом. У меня в архиве есть твои детские вещи: там документы и фотография.
Воспитательница открыла коробку с его вещами, и он увидел фотографию, которую раньше видел во сне. Там еще были его свидетельство о рождении и квитанция об оплате квартиры, так называемая жировка.
– Я несколько раз писала по адресу, который указан в жировке, но мне всегда отвечали, что там такие не значатся. Когда ты вырастешь и тебе исполнится 18 лет, я постараюсь помочь тебе вернуть комнату, в которой ты раньше жил с родителями. Мы вместе поедем в Ленинград и будем об этом хлопотать. Ты – сирота, а наша советская родина помогает сиротам, и тебе она обязательно поможет.
Виталий хотел взять фотографию, но воспитательница ему сказала:
– Пусть эта фотография будет в архиве. Она ведь единственная. А для тебя я вот что сделала – это подарок от детского дома на твой день рождения.
И она протянула ему копию фотографии в рамке под стеклом, которую по ее просьбе переснял местный фотограф. Мальчик расплакался, подошел к воспитательнице, обнял ее и сказал:
– Большое вам спасибо! Теперь я знаю, что мама умерла, но вы стали мне второй мамой и не только мне, но и всем воспитанникам нашего детского дома.
С того дня эта фотография стояла на тумбочке Виталия в спальне, а ночью он ее клал с собой в постель и засыпал счастливым.
Виталию повезло, потому что дети из его детского дома не направлялись в училища по окончании восьмого класса, а учились в городской школе Калинина до десятого класса. Он решил поступать в Ленинградский университе, но никак не мог определиться с факультетом. С четырнадцати лет Виталий подрабатывал в городском саду разнорабочим, дворником и садовником, и ему удалось скопить немного денег. Он мечтал поехать в Ленинград и увидеть дом, в котором когда-то жил. В шестнадцать лет он получил паспорт и решил осуществить свою мечту. В Ленинграде у него никого не было, и он решил поехать туда и обратно на ночном поезде, а весь день гулять по городу.
Он хорошо запомнил улицу из жировки: Большая Морская улица, дом 63, но там не было номера квартиры. На вокзале он купил карту города, нашел свою улицу и решил пойти в жилконтору и попытаться что-то узнать. Когда он подошел к своему дому, то понял, что раньше жил на третьем этаже. Перед окном стояла липа, и он вдруг вспомнил, как весной птичка свила на ней гнездо и он наблюдал за маленькими птенчиками. Бухгалтером в жилконторе работала пожилая женщина, которая пожалела Виталия и решила ему помочь. Двухчасовые поиски позволили узнать, что он раньше жил в квартире номер двенадцать, а сейчас эта квартира является коммунальной и там живет три
