капитан с глазами навыкате, махнул Алексееву, и когда тот вошел, показал на дверь с надписью: «Министр МГБ ЯАССР».

– Заходи.

За столом под большим портретом Сталина сидел полный мужчина лет пятидесяти с погонами полковника. Не ответив на приветствие Алексеева, стукнул ладонью по столу:

– Что там у тебя за важный документ?

Алексеев подошел, положил бумаги на стол.

Министр прочитал несколько строк, поднял голову:

– Что это?

– Признательные показания, которые за меня написал старший лейтенант Усачев и заставлял переписать их, избивая мою беременную жену.

– Усачев? Так ты тот самый Алексеев, главарь банды, что собиралась убивать сотрудников МГБ и представителей Советской власти?

– Это выдумки Усачева и Боровикова. Я всегда был предан делу партии. А они захотели сделать из меня преступника, – Алексеев был удивлен, что о нем знает министр.

– Я смотрю, ты везучий и от Усачева ушел, и в реке не утонул, как колобок. Слышал про такого?

– Читал.

– Чем закончилась сказка, помнишь? Так вот, считай, ты уже повстречал лису, – министр поднял трубку телефона. – Сергей Николаевич, загляни ко мне, – полковник побарабанил пальцами по столу. – На что надеялся, заявившись сюда?

– На справедливое решение.

– А, может, это ловкий ход? Рассчитывал, мы подумаем, раз сам пришел, значит, невиновен…

Стук в дверь прервал его:

– Можно? – заглянул в дверь полный лысый мужчина с погонами старшего лейтенанта.

– Входи. Вот полюбуйся, Алексеев Гавриил Семенович собственной персоной.

– Алексеев? Тот, которого упустил Усачев? Поймали молодца.

– Сам пришел. Забирай его и возьми это, – подвинул к краю стола бумагу министр. – Алексеев был уверен, эта писанина поможет ему выйти на свободу.

– Но если Алексеев пойман, тогда Усачев…

– Стоп, стоп! Пусть арестованный подождет в приемной.

– Я не арестованный, я сам пришел.

– Любой, кто войдет в это здание, считается арестованным, и нам решать, выпустить или увести в камеру. Выйди и подожди в приемной.

Старший лейтенант в приемной появился минут через пять, махнул Алексееву, чтоб тот следовал за ним. Молча прошли по коридору, остановились возле двери с надписью: «Полоцкий С. Н.» Следователь ключом повертел в замке, открыл дверь:

– Прошу.

В кабинете указал на табурет:

– Садись, Алексеев. Вести твое дело буду я. Подождем немного, сейчас приведут твоего хорошего знакомого, после этого поговорим. А пока почитаем, что тут Усачев накатал.

Полоцкий углубился в чтение, а Алексеев гадал, кто этот его хороший знакомый? Бакенщик? Кто-то из Нахоры? Или арестовали кого-то в селе?

– В тебя стреляли?

– В плечо и ногу.

– Как в Якутск попал, не на льдине же приплыл? Где жена? И, главное, кто помог, где скрывался?

– Где жена, не знаю. Льдина, на которой мы плыли, стала разваливаться, я помог жене перебраться на другую, а сам не успел, ослаб от ран. Очнулся, а льдина наполовину на берегу, а раны мне еще жена перевязала. Сошел на берег, питался прошлогодними ягодами, диким чесноком. Увидел выброшенную на берег лодку…

– Хватит. Эту сказку я знаю. Не умеешь ты, Алексеев, врать. Слышал я про вашу любовь – ни Марта бы тебя не бросила, ни ты ее. Где скрывался, спрашивать не буду. Хотя Усачев утверждает, что у бакенщика. Родила Марта? С ребенком ее будет легче найти. Как я понимаю, ты пришел сюда, чтобы доказать свою невиновность. А невиновных нет. А то, что ты буржуазный националист, и доказывать не надо. Каждый якут – националист, бери любого и в лагерь, никакого следствия не надо. Кроме этого, у тебя побег, нападение на сотрудника МГБ – достаточно, чтобы упрятать тебя надолго. Думал, придешь, сунешь бумаги и свобода? Она лишь обвиняет Усачева, но не обеляет тебя. Ты как был преступником, так им остался…

В дверь заглянул конвоир:

– Товарищ старший лейтенант, по вашему приказанию подследственный доставлен.

– Давай его сюда.

Кого угодно ожидал увидеть Алексеев, но только не Усачева. От всегда подтянутого, молодцеватого, самоуверенного старшего лейтенанта ничего не осталось. Лицо его было синее от побоев, передние зубы выбиты, он даже стал меньше ростом.

– Полюбуйся, Усачев. Поймали твоего сообщника.

– У меня нет ничего общего с этим врагом народа. Я лишь допрашивал его.

– Вот это ты написал?

– Я, гражданин начальник.

– И отдал Алексееву при побеге, так, на всякий случай, как смягчающее обстоятельство. Хитро. Так вот, Усачев, у тебя есть возможность прямо сейчас признаться в связях с бандитом Алексеевым.

– Моя вина лишь в том, что я упустил его.

– Насчет вины решать будем мы. Но как ты запоешь, когда Алексеев расскажет нам, что ты был главным в их банде. Так что подумай. Конвоир!

В дверях показался тюремщик.

– Увести.

– Видел? – спросил следователь, как только за Усачевым закрылась дверь. – Я специально показал его тебе. Через два дня ты будешь выглядеть так же. Если не поможешь следствию. Послушай, что получается. Ты убегаешь, разоружив трех сотрудников МГБ. Но такого не может быть, не должно. Вот, попробуй, убеги из моего кабинета, разоружи меня…

– Пока мне этого не надо.

– Пока?! – приподнялся Полоцкий. – Ты, азиатская морда, считаешь, что можешь меня разоружить и спокойно выйти из министерства госбезопасности?

– Я этого не говорил, гражданин начальник. Я хотел сказать, что у меня такого и в мыслях нет.

– Ты, Алексеев, со мной не шути. Бить я тебя сегодня не буду, хотя повод ты дал. На обдумывание даю тебе день. Продолжим, ты бы не убежал, если бы тебе не подыграл Усачев и этим развалил дело. Улавливаешь? Он сидит здесь за помощь буржуазным националистам. И вдруг, появляешься ты и говоришь, я не виновен. Исходя из этого, получается, мы зря арестовали Усачева, но МГБ никогда не ошибается. И у тебя два варианта, или даешь показания на Усачева, как на главаря вашей банды и идешь под суд рядовым членом, или молчишь и идешь под суд, как главарь. А это расстрел.

– Смертную казнь отменили.

– Как отменили, так и снова введут. Но и двадцать пять лет лагерей тоже не сахар. И потом, принимаешь первый вариант – избегаешь применение физических мер воздействия. Отказываешься – изуродуем, как Усачева. Покажешь на Усачева, я не буду спрашивать, где твоя жена, кто оказал помощь, кто помог добраться до Якутска. И этим сохраню тебе здоровье.

– Усачев избивал меня, мою беременную жену, подставлял меня под расстрел, хотя я был не виноват. И наказывать его надо за это. Вы почитайте мое дело, меня арестовали после того, как незаслуженно исключили из партии. И если следовать вашей логике, то виноват и секретарь райкома Шипицын, под чьим давлением меня исключили…

– А что, это хорошая мысль. Спасибо! А я ведь даже не стал еще тебя допрашивать. Люблю догадливых подследственных. Сейчас тебя отведут в камеру, подумай там хорошенько, где, когда ты познакомился с Усачевым, когда он предложил или заставил сотрудничать против Советской власти. Случаем, не