– Мы с «Аруны» следили за тобой. Знаем, что ты подготовила одежду, отличную от того образа, что собрали здесь. Смотрели, что читала и искала по ходу движения, видели краску для волос, линзы и походный рюкзак. А еще ты смотрела на «Сигме» информацию про Орфена. Я узнал, что это твой шеф в госпитале «Звездный», – легко делится он наблюдениями.

Мне становится очень неуютно. Кого я хотела перехитрить? Конспиратора со стажем? Забавное было, наверное, зрелище – ежедневно наблюдать за моими телодвижениями.

– Не злись, Рай! – Наблюдательный средний принц быстро понимает мое состояние. – Так было нужно. Расскажешь теперь, что сама надумала?

– Надумала я связаться с Орфеном. Узнала, что он снова начальник «Звездного». Куда делся Янковский, мне неизвестно, возможно, Орфен владеет этой информацией. Хотела, чтобы именно шеф снял жилье на свое имя и по возможности приехал. Понимала, что вернуться могу только через Преисподнюю, иначе меня разберут на запчасти.

Анишшасс согласно кивает. При этом сам Шанриасс переживает не самые простые минуты. Внимательно смотрю на хмурое застывшее лицо и как желваки гуляют по скулам. Крепко обнимаю его за торс и, прислонившись лбом к плечу, тихо шепчу:

– Прости…

Шан переводит внимательный взгляд на меня и притягивает плотно к себе.

– Что планировала делать дальше? – не унимается Анишшасс.

Тяжело вздыхаю. Душу вынет, но все выяснит.

– Я не совсем понимала на тот момент, как мне оказаться на планете и как покинуть ее. Решала бы постепенно. Думала, может, найму какого-то частника. Чтобы высадил, незаметно для колонистов, и забрал назад, но уже не таясь. Орфен был бы моим страхующим звеном, – вспоминаю детали. – Я планировала вернуть волосы и себя в прежний вид. Затаиться у старых выходов шахты. Понятно, обратно вниз я бы не полезла. Поэтому заранее хотела найти поставщиков еды, одежды, которые доставляли свою продукцию на планету до тех пор, пока велась выработка арканиума. На «найденных» запасах вполне могла вытянуть несколько месяцев, что отсутствовала. Я дождалась бы зимы на Преисподней, когда безопаснее всего перемещаться, и вернулась в поселок. Откуда меня и забрал бы частный шаттл. Почему не сделала этого раньше? Могла не понимать, где нахожусь, бояться искать дорогу в зной. Ночью ничего не видно, а днем смертельно опасно в другие времена года. Придумала бы что-нибудь… Мне был неясен вопрос, как именно спасли мальчика. Тоже пришлось бы импровизировать, постепенно расспрашивая.

– Ты точно не хочешь работать на меня? – довольно усмехается Анишшасс.

– Нет! – рявкает Шанриасс. – И думать не смей об этом.

– Спокойно, спокойно! Я же просто спросил, – хохочет Анишшасс.

Закатываю глаза. Никогда не поймешь, серьезен он или подкалывает.

– Я вот только чего не понимаю, – вопросительно смотрит на меня Анишшасс. – Почему ты полезла тогда в пещеру одна? Неужели нельзя было взять кого-то с собой? Не говоря уж про то, чтобы отправить вместо себя колонистов-мужчин?

– Потому что никто там не будет рисковать жизнью ради чужого ребенка, – сурово поясняю я. – Будь у меня чем заплатить до спуска, возможно, кто-то бы и нашелся. Но у меня ничего не было. Все запасы истощились. Отец Тима пошел бы. Но как там выжили бы Хельга с дочкой без Джека, не вернись мы? Я знала, какая смерть ждала мальчика без антибиотиков: медленно заживо гнить на жаре. А я бы все равно не выжила там, истощена была до предела и вкус к жизни почти потеряла. Поэтому, может быть, мой поступок и можно было списать на помутнение разума, но нет. Я четко знала, зачем это делаю. Как ты спас мальчика? – оборачиваюсь к Шану. – Ты же не мог явиться им в любом облике.

– Я и не показывался. Тем более был на хвосте. Сначала тебя погрузил в «Ласточку», оказав первую необходимую помощь. Дождался рассвета и нашел грот, где жила та семья. Это было несложно. Запах крови и гнили разносится повсюду, – морщится он. – Пришлось воздействовать на всех усыпляющим газом, включая и соседние жилища. Не мог рисковать и допустить случайных встреч. Мальчик был плох. Жар, рана гнила. Я ее зачистил, внутрь вложил наши заживляющие вкладки. Влил, что можно по его состоянию и возрасту. Зейрашш все время был на связи и направлял меня. Сверху наложил бинты из твоего рюкзака. И оставил продукты, воду и лекарства, которые ты нашла. С подробной инструкцией, когда делать перевязку и когда колоть антибиотики. Подгадали время первой смены повязок на момент, когда вкладки все рассосутся или покроются рубцовой тканью. В записке «от тебя» значилось, что ты не все найденное смогла вынести и пошла обратно. Дал им ложную надежду, но и выхода у меня другого не было. Я прикрепил зонд над постелью ребенка. К тому моменту, как тебя выпустили из капсулы, он уже начал ходить. Все риски для его жизни были позади. Зонд мы потом вывели и уничтожили в скалах.

– Значит, для всех там я мертва…

– Семья ждала тебя. Девочка часто плакала, когда оставалась одна или с братом. Они вспоминали о тебе.

Вот как. Наверное, к лучшему, что я не знала всего этого раньше.

– А почему ты был на ногах, когда мы познакомились? Здесь, в каюте, – теперь не унимаюсь я.

– Шасс работу подкинул, я должен был появиться на одной луне в человеческом облике. И насчет тебя кое-какие подозрения хотел развеять. Мне нужно было встретиться с тобой и проверить их, как уйдут все посторонние запахи, сбивающие с толку. Но я не хотел тебя отталкивать и пугать при первой встрече.

Надо признать, расчет его был верный. Будь Шанриасс сразу в облике шайраса, кто знает, как бы я среагировала.

А сейчас, когда смотрю на присутствующих мужчин, во мне тоже зреют подозрения. Потому что никто из них не трансформировал ноги обратно в хвост, несмотря на то, что время позволяло. Значит, есть в этом смысл. И мы не летим в Змеиную Империю?

– А теперь поговорим о насущном и новом. Вы четверо! Готовы покинуть «Аруну»? – коварно ухмыляется Анишшасс.

Эпилог

Неспешно брожу по командорской каюте. Стараюсь запомнить каждую мелочь. Сколько в этом месте всего было… Я точно буду вспоминать и скучать. Окажусь ли когда-нибудь здесь снова?

Я бы хотела.

Сейчас мы собираемся в путь, но уже без Анишшасса. У него внутри империи хватает забот.

«Аруна» же продолжит свой путь без нас. Так странно, что теперь в этой каюте будет жить кто-то другой.

Ярко встают