Шрифт:
Закладка:
Командорский китель и хирургический скальпель находятся в разных вселенных. И соединить их будет ой как непросто.
Глава 50
Излом
Четыре года назад
Сегодня очередной прием у мозгоправа.
Наши отношения сильно улучшились, но я до сих пор не люблю, когда лезут мне в душу. И в голову тоже.
Это больно, неприятно, в конце концов. И в целом мне кажется, что это только мое дело. Личное.
Стучусь в дверь.
– Рай, заходите, – приветливо приглашает доктор Уилл Грант.
– Доктор Морайя, доктор Уилл, – привычно поправляю я, а его глаза лучисто смеются.
– Как скажете, доктор Морайя, – легко соглашается он.
Замечаю новое кресло для посетителей. Непроизвольно хихикаю и устраиваюсь в нем. Удобное!
– А что случилось со старым креслом?
– Залил кофе. Случайно, – заговорщически шепчет он. – А еще оно было жутко неудобным.
Ухмыляюсь. Неужели?
– Сразу чаю? – уже на нормальной громкости спрашивает меня.
– Пожалуй, выпью.
Минут пятнадцать мы молча пьем чай. Доктор Грант старается не форсировать терапию.
Теперь знаю, он хороший специалист. Я не чувствую к нему больше острую неприязнь. Сейчас мы вполне можем мирно сидеть и пить чай. А иногда я все же делюсь с Грантом чем-то таким, о чем не могла ни с кем говорить ранее.
– Морайя, как ты проводишь свой досуг? Отдыхаешь с друзьями? – Он делает новую попытку зайти издалека.
У каждого из нас своя цель и работа.
– Ну-у, – задумчиво тяну. – Не сказала бы, что у меня много свободного времени.
– А все же?
– Я сплю, читаю, гуляю в парке. Иногда встречаюсь с родителями. – Видя, как он хмурится, восклицаю: – А что?! Вполне себе нормальный отдых! Меня устраивает.
– А с кем ты делишься своими успехами, переживаниями? Ведь так важно получать поддержку от близких.
– Делюсь, – охотно киваю я. – Шеф и родители всегда готовы выслушать меня.
Не один ты здесь упрямец, доктор Уилл.
– А друзья? – снова спрашивает мой персональный мозгоправ. – Как насчет друзей? Ну, знаешь, близкие по возрасту и духу люди, с кем можно отпустить себя. Выпить в баре, подурачиться или хохотать, не думая ни о чем.
Какой же настырный. Все равно он меня еще раздражает.
– Хватит с меня. Надружилась! Кажется, время наше вышло, – отрезаю я и делаю неопределенный жест в сторону часов. – До следующей встречи, мистер Грант. Мне пора.
Не глядя на него, выхожу. Не хочу это обсуждать.
Двадцать пять лет назад
Размазывая слезы и сдерживая рыдания, бегу по узкому темному коридору.
Лестница. Снова коридор. Я заблудилась. Мне так страшно. В надежде убежать, спустилась как никогда ниже, куда родители запрещают ходить одной. А где-то там они ждут меня и беспокоятся.
В ушах звучат оглушительные обидные крики мальчишки Бонни, с которым играла с самого детства. Приглашала домой на лакомства и делилась своими книжками. И мечтами: каким стану хорошим доктором. Бонни из более бедной семьи. У них мало книг и игрушек и нечасто бывают сладости. А мне ничуть не жалко разделить пищу или игрушки. Наоборот, я смотрела на его восторженное лицо и испытывала счастье.
– Ты никто! Пустышка! Пустое место! – кричал он.
– Богатенькая дрянь! – вопили его новые друзья. Мальчик и девочка нашего возраста, теперь живущие по соседству с Бонни.
Зажимаю уши. Нет! Нет! Не хочу это помнить!
Богатенькая? У нас никогда не было лишнего. Мы просто жили не бедно.
Мне нужно вернуться домой. А с этими я больше дел не буду иметь. Особенно с Бонни!
Как же мне вернуться? Внутри уже все дрожит от страха и переживаний. Губы трясутся.
Шмыгнув очередной раз носом, сворачиваю за угол. И почти врезаюсь в эту троицу.
Ждут меня затаившись. И сразу набрасываются, как волки.
Они таскают меня за волосы, продолжая выкрикивать оскорбления. Тянут и дергают за одежду, отчего та рвется. Больно щипают. Что могу сделать с ними тремя? Худая долговязая девчонка.
А потом я падаю.
Пинки резкими вспышками боли прилетают в живот, потом в бок, спину…
– Не появляйся в нашем отсеке, швабра!
– Туси со своими лекарями!
– Ты никто без своих родителей!
Сворачиваюсь в позу эмбриона, чтобы защитить живот. Голову закрываю руками. Кажется, я вся превратилась в боль.
Бонни не только забыл про мою доброту. Он и мои мечты выдал другим. Чтобы насмехаться.
Наконец они решают, что с меня хватит. Я просто мычу на одной ноте, не в силах больше плакать.
– Давайте запрем ее здесь, – и злобно смеются.
Меня оттаскивают в какую-то каморку за железной решетчатой дверью. И запирают там, похоже, воткнув в дужки для замка какой-то штырь.
Убедившись, что они убежали, с трудом встаю на колени и трясущимися руками дергаю дверь. Бесполезно.
– Помогите! Есть кто-нибудь? На помощь! – кричу срывающимся голосом.
Никого.
Внутри темно. Слышу звук вентиляции и трансформаторов. Холод пробирает до костей. Я пытаюсь завернуться в свою тонкую разорванную рубашку, но она совсем не дает тепла.
– Мама… папа… помогите, – уже едва шепчу. Без сил скрутившись на полу, замерзаю. – Пожалуйста, найдите меня…
Устав от слез и окончательно закоченев, забываюсь сном.
И резко просыпаюсь от скрипа двери. Папа берет меня на руки и куда-то несет, завернув в свой свитер. Отчаянно вдыхаю такой родной запах.
– Моя доченька, все позади, не бойся. Каждый получит по заслугам, безнаказанным никто не уйдет.
Уверенный голос и тепло папиных рук вырывают из меня горькие рыдания. Мне никогда не было так больно и страшно.
Мамино лицо очень бледное, в слезах. Она, едва поспевая за папиным широким шагом, бежит за ним, трогая меня, поправляя волосы. Я сильнее кутаюсь в папин свитер.
И шепчу в истерике без остановки, но в злой решимости:
– Я им докажу! Всем докажу! Докажу!
Глава 51
Новые планы
Анишшасс не дал нам долго расслабляться. В его хитровывернутом мозгу назрели новые идеи. Поэтому в командорском кабинете опять собирается наша пятерка.
– Знаю, вы не скучали, но у нас есть цели и дела. Во благо империи, естественно. Сначала хотел бы поздравить Шанриасса с обретением семьи. – Анишшасс проницательно щурит зеленые глаза.
– Меня, стало быть, не с чем поздравлять? – не сдерживаюсь я, и мужчины взрываются хохотом.
– Ладно, колючка, начнем с тебя. Мне было очень интересно смотреть за ходом твоих мыслей. Но так как я не знаю дальнейших планов, то хотел бы их послушать.
– Сначала расскажи, о чем в курсе сам, – настаиваю я.
Опасный этот гад,
