бы он не пал жертвой роковых условий русской жизни. В то время, о котором мы говорим, он служил в Министерстве внутренних дел у Кочубая и занимался разработкой планов реформы различных ведомств государственной службы.

Сперанский проявлял активный интерес к Комитету по улучшению положения евреев и часто замещал Кочубая. Было время, когда его влияние в Комитете было преобладающим. Очевидно, под его влиянием были написаны замечательные фразы, вошедшие в протокол заседания Комитета от 20 сентября 1803 г.:

Реформы, проводимые властью государства, как правило, неустойчивы и особенно несостоятельны в тех случаях, когда этой власти приходится бороться с вековыми привычками. Поэтому кажется и лучше и безопаснее вести евреев к совершенству, открывая им пути, ведущие к их собственному счастью, наблюдая издалека за их движениями и удаляя все, что могло бы отвратить их от этого пути, не пользуясь никакими средствами. способом силы, не учреждая для них специальных органов, не пытаясь действовать вместо них, а лишь открывая дорогу их собственной деятельности. Как можно меньше ограничений, как можно больше свобод — вот простые элементы любого общественного строя.

С тех пор, как правительство начало заниматься еврейским вопросом, это было первое разумное высказывание из рядов русской бюрократии. Он подразумевал решительное осуждение системы государственного патронажа и «исправительных мер», посредством которых русское чиновничество тогда и впоследствии стремилось «преобразовать» целую нацию. Здесь впервые прозвучала высокая заповедь гуманизма: предоставьте евреям неограниченные возможности развития, дайте полный простор их энергии, и сами евреи в конце концов изберут тот путь, который ведет к «совершенству» и прогрессу... Но даже либерализовавшиеся государственные деятели того периода не могли удержаться на этом высоком уровне политической мысли. Концепция Сперанского была слишком нежным цветком для сурового климата России даже в весенний период. Цветок должен был увянуть. Что касается Комитета по улучшению положения евреев, то на первый план вновь вышла избитая политическая мудрость того времени, система меценатства и принудительные реформы. В отчете, представленном Еврейским комитетом Александру I в октябре 1804 г., нет и следа того радикального либерализма, который год назад обнаружился в протоколах Комитета.

Отчет начинается с определения приблизительной численности еврейского населения, подсчитывая количество зарегистрированных, облагаемых налогом мужчин, которое составляет 174 385 человек — «цифра, которая составляет менее пятой части всего еврейского населения». Другими словами, общее число евреев, по оценке Комитета, приближалось к одному миллиону. Далее в отчете указывается, что вся эта масса сгрудилась в присоединенных польских и литовских провинциях, в Малороссии и Курляндии и недоступна для внутренних правительств, — заявление, за которым следует исторический экскурс, стремящийся показать, что Евреям никогда не разрешалось селиться в России». Царю сообщают далее, что евреи обязаны платить двойные налоги, что, несмотря на то, что они подотчетны общим судам и муниципалитетам и что их кагалы подчиняются губернаторской полиции, евреи все же держатся в стороне от учреждений. земли и управлять своими делами через кагалов. Наконец указывается, что продажа спиртных напитков, самое распространенное среди евреев занятие, является источником злоупотреблений, вызывающих жалобы окружающего населения. Основываясь на этих предпосылках, комитет составил закон, который в своих основных чертах воплотился в «Уставе об организации евреев», изданном с санкции царя вскоре после этого, 9 декабря 1804 года.

2. «Еврейская конституция» 1804 г.

Новая хартия, смесь свобод и лишений, была продиктована, как сказано в преамбуле, «заботой об истинном благополучии евреев», а также о «пользе туземного населения тех правительств, в которых эти людям позволено жить». Заключительная часть предложения предвосхищает способ решения вопроса о еврейском ареале расселения. Оно по-прежнему ограничивалось тринадцатью правительствами: двумя в Литве, двумя в Белой России, двумя в Малороссии, Минской, Волынской, Киевской и Подольской и, наконец, тремя в Новороссии. Несколько большая площадь предоставляется новым статутом будущему классу еврейских земледельцев, предусмотренному в том же статуте. Им позволено поселиться дополнительно в двух внутренних губерниях, Астраханской и Кавказской.

В экономическом отношении новый устав устанавливает два противоположных полюса: отрицательный полюс, поскольку речь идет о сельских занятиях трактирщиков и землевладельцев, подлежащих беспощадному искоренению, и положительный полюс, поскольку речь идет о земледелии, которое, наоборот, следует поощрять и продвигать среди евреев всеми возможными способами. Статья 34, самая суровая статья всего закона, направлена не только против содержания гостиниц, но и против сельских занятий вообще. Он гласит:

С 1 января 1807 года в Астраханских и Кавказских губерниях, также в малороссийских и новороссийских, а с 1 января 1808 года и в прочих губерниях никому из евреев ни в какой деревне и хуторе не быть разрешается брать землю в аренду, держать кабаки, салуны или постоялые дворы, как под своим именем, так и под чужим именем, или продавать в них вино, или даже жить в них под каким бы то ни было предлогом, кроме как при переходе через.

Этот пункт одним ударом исключил из экономической жизни евреев занятие, которое, хотя и не отличалось особой известностью, все же давало средства к существованию почти половине всего еврейского населения России. Более того, не слишком обширную территорию еврейской черты оседлости еще больше сузили, исключив из нее огромную площадь деревень и деревень.

Экономический и юридический удар, нанесенный евреям Статутом 1804 г., должен был компенсироваться привилегиями, предоставленными тем, кто хотел заниматься сельским хозяйством. Таким евреям было предоставлено право покупать незанятые земли во всех западных и двух восточных правительствах или обосновываться на коронных землях. В последнем случае переселенцам должны были быть выделены определенные земельные наделы и на первые годы освобождены от государственных налогов. Однако вскоре стало очевидно, что предложенное средство несоразмерно серьезности нанесенной раны. В то время как сотни тысяч евреев были изгнаны из сельской местности, с которой веками была связана их экономическая жизнь, новая отрасль труда, открытая для евреев, занятие сельским хозяйством, могла на какое-то время привлечь внимание ограничивались лишь несколькими незначительными группами еврейского населения.

Среди привилегированных профессий, стоящих ниже земледелия, новый закон включает промышленность и ремесла. Фабриканты и ремесленники объявляются освобожденными от двойного налога, взимаемого с евреев, а учредителям «самых нужных фабрик» обещается, кроме того, казенный заем. Еврейские купцы и бюргеры поставлены в последнюю очередь, их просто «терпимо». Фабрикантам, ремесленникам и купцам разрешается временно пребывать с деловыми целями во «внутренних правительствах, не исключая столиц, но не иначе, как с губернаторскими паспортами», какие даются для выезда за границу.

В главе «О гражданской организации евреев» новая хартия устанавливает, с одной стороны, ответственность евреев перед властью муниципалитетов, общей полиции и судов общей юрисдикции и предоставляет евреям с другой стороны, право избирать раввинов и