Но ЧВС гнул свою линию.

– Не ввяжемся в драку – не станем еврочленом. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся – чешите в другом месте. Ишь ты умник какой – Абрамыч! – Премьер вновь начал распаляться.

– Вы же знаете, он дружит с дочерью Бориса Николаевича, а через нее – с президентом. Крутит как хочет. – Генерал пытался разрядить накал.

Приняв предложение организовать устранение «объекта», Калугин сильно затруднил бы свое бегство из страны. Его могли арестовать. Откуда ему было знать, в какую «загогулину» может вписать его ЧВС? Поэтому решил тянуть резину. Да и премьер особо не напирал.

– Ты думаешь, мне далеко просто? Мне далеко не просто!

– Виктор Степанович, а что, если поступить так…

– Только запомни, Олег. Если делать, так по-большому.

– Вы будете встречаться с Березовским в Пекине?

– А куда от него денешься? Если пристал как банный лист к одному заднему месту, так надо отлепить. Придется. Он же, гад, метит в кресло председателя правления «Газпрома». Годовое собрание через три дня. Вот и торопится. Я давно знал, что эта шкура будет меня преследовать в Москве. Даже в Китай отвалил. А он как черт из одного места! В Пекин приперся – и сразу в посольство!

Виктор Степанович багровел. Тринога поспешил налить боржоми, тот залпом выпил стакан и с облегчением отрыгнул углекислым газом.

– Виктор Степанович, может, поспите часок? – Тринога заметил, что шеф распаляется, и решил притормозить.

– Кто это там говорит, что «Газпром» сидит на мешках с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим! – Премьер хлопнул рукой по столу и решительно встал. – Пойду к Валентине Федоровне. На обратном пути в Пекин договорим.

Он вышел из-за стола, покачиваясь от легкой болтанки, ушел в спальный отсек. Калугин вернулся в салон.

* * *

Самолет сел в городе Ухань. Что-то типа нашего Горького. Тоже стоит на стрелке – слиянии Янцзы и Хэнынуй. Тоже закрытый для иностранцев. Если в Горьком скрывали производство военных самолетов и тактического ядерного оружия, то в Ухане – военную вирусологию. Черномырдин торопился и не стал просить власти провинции Хубэй организовать экскурсию по этому красивому «городу-муравейнику». В аэропорту ЧВС, Калугин и Тринога пересели в китайский самолетик, похожий на наш Ан-26, и, пролетев триста километров, приземлились в городе Ичан. Оттуда на автобусе с кондеем добрались до стройки. Супруга Виктора Степановича осталась в самолете.

По сути, стройки еще не было. Готовился проект. Вернее – дорабатывался. Проектировку начали еще при Чан Кайши. Инициаторами были французы, а китайские инженеры учились в США. Одним словом – как в СССР на раннем этапе. Гид указывал трем русским на высокие холмы, уходящие вдаль и текущую между ними огромную реку Янцзы.

– Вот ты, Олег, думаешь небось, что самая большая река в мире – это Волга? – премьер обращался к Калугину, когда гид умолкал.

– Конечно, Виктор Степанович, а как же? – подыгрывал ему Калугин.

– Я тут ознакомился. Ну, пока летели. Годовой сток воды у Янцзы в четыре раза больше Волги. На ней уже плотин понастроено, как на собаке блох. Хотя… Вот моя жизнь прошла в атмосфере нефти и газа. Плотины как-то мимо носа проехали. А надо! Здесь вот почти двадцать тысяч плотин понастроили. Это которые считаются крупными – выше пятнадцати метров. Ниже вообще не считают. А сколько, думаешь, у нас?

Премьер продолжал болтать о всякой чепухе, как видно предполагая, что китайцы «пишут» его слова. О Березе ни слова!

– Зачем нам столько? У нас народу в десять раз меньше.

– Значит, примерно две тысячи? – ЧВС повернулся всем корпусом в сторону Калугина и смотрел на него с «ленинским» хитрым прищуром.

– Может, чуть меньше. Тысячи полторы точно стоит.

Калугин никогда не задумывался над этим. Но предполагал, что страна «забита» плотинами, потому что с детства видел в кинохронике, как перекрывают реки. Сначала Днепр, потом Волгу, Лену, Енисей. И не по одному разу.

– А вот и не угадал. – Премьер откинулся на спинку кресла. – Вечно у нас в стране стоит не то, что нужно. Всего шестьдесят пять. В США больше шести тысяч, в Японии – две тысячи, а у нас просто шестьдесят пять. Зато, если эту китайскую плотину кто взорвет, когда ее построят, в зоне затопления окажется триста шестьдесят миллионов человек. Как три России. А те вопросы, которые нам здесь поставили, мы, конечно, соберем в одно место. Строить плотины, не строить… Мы что, бобры? Нет – мы газовики.

– Вам и карты в руки, Виктор Степанович. – Генералу хотелось поддакнуть премьеру.

Скоро он отметил про себя, что председатель правительства устал. Почти не слушал гида, перестал задавать вопросы. Сложил руки замком на животе и вовсе замкнулся. Начальник его секретариата Михаил Тринога, сидящий в автобусе двумя рядами сзади, подошел к гиду, показал на часы и велел возвращаться в аэропорт Ичана. Ехали по грунтовой дороге. Нескончаемым потоком шли груженные скальными породами самосвалы. В обратную сторону, где готовилось перекрытие Янцзы, тащились военные грузовики. Двигались медленно, со скоростью черепахи. Везли тысячи тонн взрывчатки для закладки в штольни. Огромной силы взрывы должны были смести с лица земли две горы и перекрыть гигантскую китайскую реку. Затем обломки зальют миллионами тонн бетона, и Восточный Китай навсегда избавится от наводнений и засух.

Калугин уже не думал, зачем Юрий Андропов указал в своем «пророчестве» китайский след. Оказавшись здесь, он вдруг представил будущее России. Мрачное и неопределенное.

Уставший вконец Виктор Степанович с трудом поднялся по трапу регионального китайского самолетика. Через полчаса аэроплан сел в Ухани и еще через три часа, поздно ночью, правительственный Ил-62 приземлился в Пекине. Несмотря на сильную усталость, ЧВС продолжил уговаривать Калугина «закрыть вопрос по Березе». Тот понял, что Борис Абрамович так жестко замахнулся на детище всей жизни Черномырдина – «Газпром», – что подписал себе смертный приговор. Он обещал присутствовать на их встрече и дать окончательные рекомендации, как «порешать вопрос».

* * *

Посольство России в Пекине, куда из аэропорта направился Виктор Черномырдин с Валентиной Федоровной, было такое же огромное и внешне серое, как в Берлине. По сути, целый город, в котором есть даже теннисный корт. С семнадцатого века и до прихода к власти Хрущева здесь находилась русская духовная миссия с храмом и всей соответствующей структурой. Поэтому посольский комплекс, строительство которого началось после смерти Иосифа Виссарионовича, изначально стоял не просто на святой, а на православной земле. Черномырдин знал об этом и уверенно ждал помощи свыше перед встречей с