обратившей на меня внимание: “И глаза у неё красивые, такие большие, как у принцессы… “.

– Кто такие “принцессы”?

Брэм заулыбался:

– Дочери королей или просто красивые девушки. Хочешь быть принцессой?

– Нет, – я неосознанно сдвинула брови к переносице и, наконец поняв, что в ответ сжимаю его ладони, постепенно убрала свои руки в сторону, тем самым расцепив нашу хватку. – Я хочу быть… – я чуть не сказала “оригиналом”, но не сказала этого не потому, что поняла это, а потому, что поняла, что хочу быть вовсе не “оригиналом”, а кое-кем другим.

– Кем же ты хочешь быть?

– Собой, – я подняла на внимательно слушающего меня собеседника свой серьёзный, задумчивый взгляд. – Я хочу быть собой. Ариадна Неон – оригинальный человек с уникальным именем, не похожа ни на кого, с зеркалом в глазах, отражающим душу.

Бабирай остановилась у второго перед нами стола, за который только что сели трое шумных мужчин. Один из них сразу же заговорил на нехорошую тему:

– Баби, а что ты думаешь по поводу этого вспыхнувшего Миррор?

– Я считаю всех сгоревших бедняжками, вне зависимости от того, были ли они клонами или людьми. Но в целом в нашем баре очень полярные и крайне неоднозначные мнения на этот счёт, так что, Харри, не спрашивай всех подряд о том, кто что думает, если не хочешь развести мне здесь скандальные дебаты.

– Да этих ребят вообще не должно было существовать, – заговорил второй мужчина, сидевший к нам спиной. Я не заметила, как постепенно начала ёжиться и хмуриться. – Какие здесь ещё варианты могут быть? Все здравомыслящие люди прекрасно понимают, что выведение этих существ – против природы и против всякой нравственности.

– Вот ведь разошелся, – качая головой, Бабирай подошла к нам и начала выставлять на наш столик бокалы со спрайтом и кока-колой. – Слышишь, Брэм, Тео в кои-то веки совпал с тобой мнением. Тоже говорит, что клоны против природы и нравственности.

– Клоны такие же, как мы, – неожиданно резким тоном заявил Брэм, так, что я даже не сразу поняла смысл его слов, но он продолжил говорить, и я начала понимать… – Их отличие от нас только в том, что они появились на свет нестандартным образом. Так разве это страшно?

Запихнув поднос под мышку, Бабирай уперлась руками в бока и, смотря на Брэма сверху вниз сильно выпученными от удивления глазами, заговорила с удивлённой интонацией:

– Странные вещи ты говоришь, Эйбрахам Норд. С чего бы? Буду надеяться, что ты не заболел, а просто по привычке решил выдать мнение отличное от мнения Тео, – эти слова она сказала чуть тише, похлопав Брэма по плечу и уже уходя.

За столом напротив продолжалось громкое обсуждение клонов и Миррор:

– Говорят, будто у каких-то шишок имелось по несколько разновозрастных клонов. Так сильно зажрались наши селебрити, что от нас мировое сообщество шарахается, от чего простому народу стало туже…

– Шарахается-то шарахается, а вот поговаривают, будто и другие страны уже планируют запускать программу клонов, и опыт хотят перенимать у нас…

– Ну да, держи карман шире! Осуждали нас несколько десятилетий, чтобы в итоге прийти к нам за обучением в том, что осуждали.

– Об этом Миррор долго ещё всякие любопытные подробности будут всплывать. – Я не заметила, как стала одним сплошным слухом, и не заметила, как неотрывно Брэм наблюдает за мной, совсем не видящей его в эти секунды. – Слышали, что клонов там против их воли татуировали?

– Да ты что!

– Якобы имена им на коже выбивали в виде цифр. – Я неосознанно резко спрятала обе свои руки под стол. – Говорят, что выбивали на ногах, прямо на щиколотках. Представляете? Как в концентрационном лагере пленных! И это в середине двадцать первого века, в такой развитой стране! Вы мне хоть что говорите, какими бы эти существа ни были – пусть даже бездушными, – но в их создании виновны люди точно так же, как и в том, что́ они с ними там вытворяли!

– Ненавижу клонов, – заговорил третий мужчина, до сих пор молчавший. – Эти существа – сущие уродцы. Выкидыши природы. Ничтожества. Позор человечества.

Кажется, я побледнела на десять тонов. Мне захотелось на воздух. Кажется, я сказала об этом Брэму, а может и нет… Не уверена. Помню только, как встала из-за стола и, тщательно пряча руки в длинных рукавах рубашки, прошла мимо этих громких мужчин, продолжающих сыпать ужасными словами, описывающими клонов как “мерзость” и “пакость”. Пришла в себя я только на улице, уже на подходе к набережной. Звон в ушах вдруг сменился голосом шагающего за мной Брэма:

– По поводу клонов…

– Они правы, – не останавливаясь, оборвала его я. – Я тоже так думаю.

– Как ты думаешь?

– Как они. И как ты. Существование клонов против правил природы и против всех известных моральных норм. Впрочем, если нормы морали диктуются обществом, тогда в чём заключается истина морали?

– Мы многого не знаем.

– О чём?

– О том, зачем мы приходим в этот мир. Но каждому из нас отведена в этом мире особая роль. Поэтому… Не думай про клонов плохо.

– Почему?

– Я ведь про них плохо не думаю.

– Предлагаешь мне думать твоими мыслями?

– Нет! Ты меня совсем неправильно поняла. Наоборот: не слушай других. Окружающие тебя люди многого не понимают.

– Каких взглядов придерживаются массы и каких не придерживаются – безразлично. Им можно предоставить интеллектуальную свободу, потому как интеллекта у них нет.

Я подвела черту этого диалога цитатой из любимой книги своего самого необычного наставника, который мыслил не так, как мыслили массы, хотя он и был подвержен различным влияниям…

Мы сошли с деревянного моста на брусчатку, и я покосилась взглядом на уверенно шагающего рядом со мной Брэма. С чего он вдруг так ярко выразил свою позицию относительно клонов, да ещё и обновленную её версию? Не подозревает ли он… Нет, это скорее я подозреваю его. Их всех: Брэма, Бабирай, Илайю, Риту, девочку из автобуса, её мать, хмельных мужчин за соседними столиками, случайных прохожих… Они все навсегда будут в поле моего подозрения. Или можно попытаться это изменить?..

Я снова покосилась взглядом на Брэма, и в этот раз вдруг встретилась с ним глазами. Он улыбнулся мне. Я, кажется, улыбнулась ему в ответ, но осталась не уверена в своей улыбке…

Мы продолжили идти вперёд, рядом друг с другом.

Глава 42

День был солнечным и оттого неожиданно сильно прохладным: сильный северный ветер продувал мою кофту насквозь. Я вновь оделась в одежду, теперь ассоциирующуюся у меня с Миррор даже больше,