Шрифт:
Закладка:
— Кто тебе дал ее?
— Я полагаю, лучше не говорить — для общей безопасности.
— Мне хватит намека.
— Ну хорошо. Это одна из его женщин.
— Которой ты доверяешь?
— Даже мою жизнь.
— Джавахир, ты стоишь своего веса в золоте.
Если бы мы скопировали изделие аптекаря, нас отыскали бы в минуту. Хадидже только что спасла нас.
— Под каким предлогом ты посещаешь ее?
— Я просил о помощи для Рудабех и других женщин, взывавших к вашей щедрости.
— Тогда отлично. Сможешь ли ты найти кого-то, чтоб воспроизвел пилюли и не предал нас?
— Я постараюсь.
Однако это было нелегко. Мне нужен был человек искусный в приготовлении ядов, но уязвимый настолько, чтобы побояться предать.
Я не мог использовать никого, кто был хоть чуточку близок к шаху, поэтому думал о тех, кто противостоял ему или перенес обиду. Большая семья Колафы могла пригодиться, но среди его родственников не было ни врача, ни аптекаря. Я не собирался искать кого попало в закоулках базара, кто мог бы продать меня за награду. Наконец я припомнил Амин-хана Халаки, врача в ярко-синем халате, которого я выследил, когда он прятался в гареме во время попытки Хайдара захватить трон. Я знал, что он спасся, потому что через несколько недель встретил его на базаре. С такими компрометирующими сведениями будет легко заручиться его помощью.
Семья Халаки владела домом у реки. Слуга, отворивший мне, не хотел меня впускать, но потом рассмотрел, как роскошно я одет, и понял, что я из дворца. Он попытался отговариваться, что его хозяина нет дома, но я распахнул дверь и ступил внутрь, сказав ему, что лекаря лучше разбудить. Оробев, слуга убежал, быстро вернулся и проводил меня в гостиную с цветистыми извинениями.
У Амин-хана были кустистые седые брови, за которыми прятались глаза. На нем был темно-серый халат, который словно подчеркивал желание стать невидимкой. При виде меня он стиснул зубы:
— Так это ты.
— Похоже, ты меня ждал.
— Конечно. Знал, что ты потребуешь ответной услуги, — язвительно отозвался он.
— Ну вот и я.
— Что ж, входи. Я тут кое-чем был занят. Иди за мной.
Мы оказались в большой комнате, где хранились принадлежности его ремесла. Ниши были заставлены глиняными сосудами с травами, врачебными книгами — от бессмертных канонов Авиценны до пересказов трудов древних греков. Помещение пропахло тысячью трав, у стен лежали охапки чего-то бурого и зеленого, чьи горькие ароматы щекотали ноздри. Я чихнул несколько раз, пока мы шли во внутренний двор, где на огромном мангале с пылавшим древесным углем кипел маленький металлический котел с ярко-желтым варевом. В другом котле настаивались какие-то бледные корни. Амин-хан помешал желтую жидкость.
— Что ты делаешь?
— У меня особая работа! — огрызнулся он.
— Отрадно слышать, — похвалил я, — потому что именно это мне и нужно.
— Изложи свое дело.
— Я уверен: ты сможешь мне помочь, — сказал я. — Знаю, что ты будешь держать обещание, которое дал мне там, где я тебя тогда нашел, и сохранишь секрет. Без сомнения, тебе известно, что Исмаил не слишком любит тех, кого подозревает в скверных делах.
— Я лечил его отца. Это и есть скверное дело?
— Нет, если не считать того, что мазь для удаления волос оказалась отравленной.
— Я об этом ничего не знаю, — ответил он, и лицо его сжалось так, словно он пытался весь спрятаться за своими бровями.
— Тебе придется его в этом убедить. Я уверен: тебе этого делать не хочется, принимая во внимание, скольких людей он уже убил.
Амин-хан уронил железную мешалку в котел и с проклятьями попытался вытащить ее.
— Что тебе надо? — Он не сводил глаз с котла.
— У меня личное дело, которое требует решения, — сказал я, — и мне нужен один яд, который поможет его завершить.
— И кто твоя жертва?
— Убийца моего отца.
— Он из знати?
— Нет.
Он хохотнул:
— Зря стараешься, я не поверил ни единому твоему слову. Какой яд тебе нужен?
— Быстрый и безвкусный.
— Такой хотят все. Тебе нужен порошок, мазь или жидкость?
— А что ты посоветуешь?
Он начинал злиться:
— Это зависит от того, как ты собираешься им воспользоваться.
Я полез за пазуху и достал спрятанный там шарик:
— Мне нужно восемь порций вот этого — точно такого же вида и запаха.
Обнюхав пилюлю, он отщипнул кусочек и задумчиво его пожевал.
— Полынь, корица, масло перечной мяты, куркума, мед и чуть-чуть толченого рубина. Недешево будет стоить.
— Толченый рубин? Откуда ты знаешь?
Амин-хан усмехнулся:
— Сколько у тебя денег?
Я выложил на стол мешочек с серебром, что дала мне Пери. Брови Амин-хана приподнялись.
— Твои сбережения? А жертва, должно быть, много значит…
— Я плачу за безупречную дозу — и за твое молчание.
Амин-хан не ответил. Он взял котелок с настоем корней и процедил его сквозь сито в желтую жидкость. Жидкость поднялась до краев, свирепо клокоча. Успокоившись, она стала мутно-белой.
— Когда тебе понадобится твой заказ, пришли посыльного за своим лекарством от желудочных колик. Я отправлю к тебе мальчика, который скажет, где ты должен забрать его на базаре. Я не посылаю своих посыльных во дворец с такими опасными вещами. Как только оно у тебя будет, не спускай с него глаз. Ты понимаешь почему.
— Понимаю, — ответил я.
Никогда прежде не думал, что соприкоснусь с такими черными искусствами, и был поражен тем, что его работа одновременно отталкивала и притягивала меня. Должно быть, во мне заложена склонность к разрушению. Я подумал об отце: испытывал ли он сходные чувства?
— Кто научил тебя делать такое?
Брови Амин-хана снова опустились.
— Когда тебя нанимают лекарем к шаху, надо уметь все.
Я посмотрел на жидкость в котелке. Остывая, она уменьшалась в объеме. Маленькие островки белого порошка собирались на поверхности. Такой алхимии я прежде не видел.
— Что в котелке? Выглядит жутковато.
Он улыбнулся:
— Не только выглядит. Через несколько часов она превратится в тончайшую пудру. Женщины будут порабощать ею мужчин легче, чем это делает дьявол.
Пери худела на глазах: скулы выступали все острее, а платья на ней висели. Я знал, что она беспокоится о своем брате Мохаммаде Ходабанде и его четырех детях, потому что Исмаил мог передумать в любой момент. Когда в ее покоях возникал посыльный, ее глаза вспыхивали тревогой.
Я предложил посетить мирзу Салмана и выяснить, не знает ли он чего-нибудь нового о намерениях Исмаила. К тому же мирза Салман был моим лучшим источником сведений об отце. Я хватался за каждую возможность встретиться с ним.
Приемная мирзы
