Агрэй подходит вплотную. Кира замечает, что он стал ниже ростом. Нет, это её рост несколько изменился. Сейчас она ниже его лишь на полголовы, хотя обычно она макушкой едва достаёт ему до середины груди.

Девушка смотрит на него и думает, что сейчас не самое лучшее время для откровенных разговоров, хотя ей совсем не хочется с ним расставаться. Она боится, что никогда больше не увидит Агрэя.

Планета Иелуаджи понемногу начинает прятаться в тени тёмной планеты Китт. Агрэй непроизвольно вскидывает глаза на небо, где начинает разворачиваться светопреставление, но не отпускает руку Киры.

– Где ты была всё это время? – повторяет он. – Ты то появляешься, то исчезаешь.

Девушка опускает глаза и видит, что её длинные волосы посветлели, а руки совсем не похожи на её руки. Циферблат превращается в пылающий круг. У неё не остаётся времени.

– Я должна предупредить тебя о нападении! – кричит Кира и видит удивлённые глаза Агрэя. Нить сна обрывается, и девушка возвращается в реальный мир.

Первым, что увидела Кира после пробуждения, было улыбающееся лицо рыжеволосого Букура с раскосыми глазами, крутящего в руках нечто наподобие трости. Он вполоборота сидел на высоком стуле прямо у её кровати и с кем-то беседовал. Только потом девушка смогла рассмотреть уже знакомую просторную светлую комнату и того, с кем Букур вёл диалог. В дальнем углу палаты у окна, облокотившись о стену, стоял Агрэй. Он был натянут как струна, хотя и старался выглядеть непринуждённо.

– С возращением, – с улыбкой воскликнул Букур, заметив изучающий взгляд Киры. – Долго же ты спала!

Его улыбка была настолько искренней, что Кира просто не могла не ответить на неё. От глаз Агрэя это не укрылось, так что он возмущённо поднял брови. Кира рывком села и сразу же ощупала руку, чтобы убедиться в присутствии браслета. Во сне ей казалось, что он улетел, затерялся где-то во временных коридорах.

– Не переживай, на месте твой циферблат. Он здесь, хотя и порядком пострадал! – сказал Букур, пытаясь встретиться с Кирой глазами. Несмотря на всю непринуждённость беседы, выдерживать его взгляд было не так просто. Кира сразу же вспомнила поцелуй в стеклянной комнате с кубом Эриха и покраснела. Взглянув на браслет Филуна, она заметила потемневший обод с потускневшим аргенлалом и жутко расстроилась. Во сне браслет был чист, а аргенлал пылал, как никогда.

– Этот герой валялся в углу без сознания всё то время, пока Аракбис пытался завладеть браслетом, – язвительно произнёс Агрэй, прервав молчание.

«Они не знают, что я уже приходила в себя и была у Келадона. Тем лучше», – успела подумать Кира.

– В то время, как ты в сознании любовался на всё это через окно, – не отставал в умении сыпать колкостями Букур, – Аракбис, кстати, сбежал. У нас осталась только его подопечная, но выяснить у неё что-либо до сих пор не удалось.

– Кстати, насчёт неё: сходи узнай, как идёт допрос! Есть ли новости? Нечего тебе в палате рассиживаться! – сказал слегка уязвлённый Агрэй.

– Хм, а с чего это ты мне приказы отдаёшь? – лениво попытался возразить Букур. – Хочешь избавиться от конкурента? – с ухмылкой добавил он.

– Пока Келадон не пришёл в себя, я по праву исполняю его обязанности, – холодным как сталь голосом ответил Агрэй. – И тебе придётся меня слушать.

Букур хмыкнул, но всё-таки спорить не стал и, ещё раз улыбнувшись Кире, медленно вышел за дверь. Его мысли и чувства были написаны у него на лице. Он охотно сцепился бы с Агрэем, будь ситуация более подходящей.

Агрэй проводил его взглядом и неожиданно подошёл совсем близко.

– Тебе совсем не обязательно с ним разговаривать, раз он тебе неприятен. Он ведь тебе неприятен? – спросил Агрэй, глядя Кире прямо в глаза. Эта фраза прозвучала из его уст очень откровенно. Сейчас он был больше похож на того Агрэя из сна, чем на привычного самого себя.

– Не нужно выдавать желаемое за действительное! – ответила девушка, смущённо отводя взгляд. Ей хотелось, чтобы он поскорее прекратил этот неприятный для неё разговор. Во сне она держалась с ним гораздо более уверенно. Здесь же – испытывала неловкость.

– Так он тебе нравится? – вспыхнул Агрэй.

– Какое это имеет значение? – сказала Кира, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более безразлично. – Даже если так, то почему я должна обсуждать это с тобой?

Агрэй обхватил её за талию и усадил на высокий деревянный стол возле кровати, на котором не было ничего, кроме подобия светильника. Микстуры и бутыли с червями куда-то испарились.

– Ты что, не видишь, что ты со мной сделала? Я больше ни о чём думать не могу, кроме как о тебе. Мне невыносимо наблюдать за тем, как ты с ним любезничаешь! – взволнованно сказал Агрэй, пронизывая её взглядом своих серых глаз. Казалось, они стараются заглянуть ей прямо в душу.

Киру поразило это признание, ведь она была уверена в его равнодушии: так хорошо он владел собой и холодно держался. Беседы во сне не в счёт. Девушка ни на минуту не забывала подслушанный ею разговор Агрэя с Клеоном и до этой минуты даже не допускала мысли о склонности со стороны молодого лионита.

Пока Кира смущённо молчала, переваривая сказанное, Агрэй продолжал делиться переживаниями:

– Уже очень давно ты занимаешь почти все мои мысли, и, хотя ты всего лишь человек, я решил высказать тебе всё, что чувствую.

Теперь он был совсем близко, и Кира, занятая перевариванием новой для неё информации, не успела увернуться от поцелуя и сразу же провалилась в бездну, но затем всё же нашла в себе силы оттолкнуть его, хотя какая-то часть её души умоляла не делать этого.

Кире было обидно вновь слышать упреки от него по поводу её человеческого происхождения. Она не видела для такого отношения абсолютно никаких оснований, и эта обида оказалась сильнее чувств.

Агрэй удивлённо на неё посмотрел. Он явно не ожидал такого развития событий и был уверен в том, что она ответит ему взаимностью.

– Как мило, что ты высказал мне всё это, но мне думается, на этот поцелуй тебя толкнуло давнее соперничество с Букуром. Когда ты увидел его заинтересованность во мне, это разожгло в тебе спортивный интерес, и ты решил обогнать давнего врага. Я слышала твой разговор с Клеоном возле пещер, где ты говорил о том, что связь лионита с существами третьего сорта – это недопустимо. Ты утверждал, что на это способны лишь те, для кого честь и достоинство – это пустой звук. Вот такого ты обо мне мнения! Вот что ты на самом деле