– Торелл, я… – Джарен хотел извиниться, но Торелл жестом прервал его.

Он посмотрел на Киву изумрудными глазами, полными слез, но потом обернулся к Зулике и хрипло спросил:

– Ты знала?

– Разумеется, нет! – быстро ответила она.

Сердце Кивы разбилось, потому что она услышала ложь. Судя по боли на лице Торелла, он тоже.

Зулика знала.

У них было целых пять лет, чтобы освободить Киву. Нужно было лишь забрать ее. Приехать за ней. Заявить об опеке над ней.

А если знала Зулика…

– Мама знала? – прохрипел Тор.

Зулика встретила его взгляд и повторила:

– Разумеется, нет.

Ложь.

Ложь, ложь, ложь.

Торелл прикрыл глаза и со слезами передал меч Джарену.

– Полагаю, нам с сестрой пора.

– Торелл… – вновь начал Джарен, но Тор снова его перебил.

– Благодарю, что сделал то, чего я не сумел, – прошептал он, будто не в силах говорить громче. – За то, что защищал ее, за то, что освободил. Хотел бы… – Его голос сорвался. – Хотел бы я узнать раньше. Я бы… Я бы…

Джарен опустил ему на плечо руку.

– Я теперь понимаю. Прости.

Торелл лишь кивнул, вытер лицо и невнятно попрощался с хранящими молчание Миррин, Кэлдоном, Типпом и Наари; не посмев поднять глаза на Киву, он пронзил взглядом Зулику и быстро ушел к конюшням.

– Извините за брата, – помолчав, сказала Зулика. – Он иногда такой чувствительный. – Она улыбнулась им – в ответ не улыбнулся никто, даже Типп, – и закончила: – Пойду за ним. Жду не дождусь встречи на маскараде!

Она быстро, почти издевательски присела в реверансе и ушла за Тореллом.

Не поднимая глаз, Кива выдавила:

– Простите.

И пошла к конюшням, догнав брата с сестрой у входа – те ждали лошадей.

– Тор, какого черта? – спрашивала Зулика. – Ты…

– Не сейчас! – отрезал сам не свой от ярости Торелл.

Кива подошла к нему и взяла его за руку: он сжимал кулаки так, что костяшки побелели, но она разжала его кулак и переплела свои пальцы с его.

– Тор, все хорошо, – тихо произнесла она, давясь слезами.

– Совершенно ничего хорошего! – молниеносно взорвался он, но затем смягчился и прошептал: – Прости меня, мышка. Я понятия не имел, что…

– Я знаю, – перебила она. – Я знаю, что ты не знал.

Преодолев себя, она обернулась к Зулике:

– Но знала ты. Вы с мамой знали.

В этот раз, без королевской публики вокруг, Зулика не стала отрицать.

С трудом сглотнув, Кива сказала:

– Вы могли вытащить меня оттуда. Не надо было даже применять силу – меня бы выпустили.

Зулика избегала ее взгляда – вместо этого она смотрела на ухоженный сад.

– Я знаю, что поверить сложно, но в то время тебе было безопаснее там.

Кива неверяще вскрикнула.

– Мне было как?!

– Безоп…

– Ты вообще бывала в Залиндове?! – воскликнула Кива. – Я каждый день боролась за жизнь! Да что там, каждую минуту! И это не считая Ордалий, на которых я бы умерла, если бы не Джарен, который спасал меня все четыре раза! Я чудом выжила, и это не говоря уж о том, как долго мне пришлось выживать!

Зулика пожевала губу и опустила взгляд.

– Почему, Зулика? – с трудом произнесла Кива. – Почему вы с мамой бросили меня там? Ответь! – умоляла она. – Хоть ответить ты можешь?

Зулика громко вздохнула.

– Об этом лучше не здесь разговаривать, – она выразительно обвела взглядом конюшни.

– Да уж найди способ! – резко велел Торелл. – Кива заслужила правду. Да и мне интересно послушать!

Бросив на него раздраженный взгляд, Зулика уже спокойнее обернулась к Киве и уступила:

– Дело в твоей проблеме – той, над которой ты работаешь, – осторожно ответила она. – Вот почему мама решила, что тебе лучше остаться в тюрьме. Она сказала, что ты в безопасности за этими стенами, что тебя там не обнаружат. А если что и случится, наружу правда не выйдет, а значит, не причинит неприятностей ни нашей семье, ни нашим… друзьям. – И добавила: – А если что-то пойдет не так, если кто-нибудь узнает правду – так ты уже в тюрьме. Куда хуже? – Вновь пауза. – Но если тебе станет легче, мама все равно собиралась когда-нибудь освободить тебя. Когда наступит нужное время.

Повисла тишина, пока Тор наконец не сказал охрипшим голосом:

– Еще хуже, чем я думал. Почему мне не сказали?

– Потому что ты бы не послушался маму и отправился бы за Кивой, – ответила Зулика.

– Ты права, будь я проклят! – рыкнул Тор. – И тебе бы следовало! Не могу поверить…

– Что сделано, то сделано! – перебила его Зулика, теряя терпение. – Прошлого не изменить, так что какой смысл раскаиваться? Кива в порядке, здесь, с нами, она выжила. Вот что важно.

Кива чувствовала неописуемую боль: ее предала родная семья. Родная сестра. Родная мать.

«Это тебя она бросила гнить в тюрьме, да? Это про тебя она сказала, что так будет лучше?»

Вчера Делора сказала правду – просто повторила услышанное однажды. Но как, как Тильда могла решить, что Киве будет безопаснее в дыре вроде Залиндова? С чего она решила, что лучше запереть дочь в тюрьме, где придется скрывать свою магию, пока сама она несла свой дар миру? Неужели она так боялась разоблачения, крушения всех планов мести, что бросила дочь бессмысленно страдать десять лет?

Кива не могла такого представить. Но ей было так больно. Так невыносимо больно. Ей нужно было побыть одной и во всем разобраться.

– Уходите, – прошептала она, не глядя ни на брата, ни на сестру. – Хочу побыть одна.

Зулика шагнула к ней, но Кива отшатнулась.

– Пожалуйста, постарайся понять, – упрашивала Зулика. – Я же говорила, победы без жертв не бывает…

Кива дернулась в сторону так резко, что голова мотнулась назад: она поняла, что в этом конкретном случае жертвой стала она.

– …и как бы ни было трудно, мама обязана была соизмерять риски, так что решила, что всем нам безопаснее, если ты останешься там, пока не…

– Замолчи! – наконец одернул ее Тор. – Кива не хочет сейчас тебя видеть. Да и я не хочу. Просто… Просто сходи проверь, что там с лошадьми.

Зулика посмотрела прямо на Киву, золотистый мед ее глаз молил понять ее.

«Я буду стараться. Я обещаю».

Кива отвела взгляд.

Зулика тихо вздохнула и прошептала:

– Встретимся на дне рождения Миррин.

И ушла в конюшни.

Кива дождалась, пока она не скроется из виду, а затем обернулась к брату.

– Можешь отговорить ее приезжать на праздник? Это опасно. И глупо. И я… Я