Кива с колотящимся сердцем прикидывала, как ей поступить. Можно убежать, рискнув показаться странной, зато гарантированно оказавшись в безопасности, а можно присесть рядом с Арианой, которая зазывно похлопывала по тахте ладонью, и выпить какао, как и собиралась. Хоть голод испарился при виде золотого порошка, Кива понимала, что лучше выбрать второй вариант, если она не желает оскорбить правительницу. Но еще она знала, что те, кто принимает ангельскую пыль, особенно если они при этом поддерживают видимость нормальности, непредсказуемы, склонны к резким перепадам настроения и жестокости и зачастую забывают, что делали, когда наркотик выводится из организма. Опасность была слишком уж велика.

Приняв решение, Кива отступила еще на шаг и сказала:

– Мне вдруг стало нехорошо, Ваше Величество. Прошу меня извинить, но мне лучше вернуться в комнату.

Кива присела в вежливом реверансе. В трезвом состоянии Ариана едва ли ждала от нее формальностей, но сложно предсказать, как наркотик повлиял на ее память. Быстро выпрямившись, Кива неуверенно улыбнулась и повернулась к двери.

– Не так быстро!

В этих словах не осталось и следа от обычного тепла и доброты Арианы. Нет, они были холодны как лед, властны и повелительны. Кива остановилась на полушаге – но не потому, что решила послушаться. Она отчаянно желала убежать из комнаты, и к черту последствия.

Вот только не могла пошевелиться.

Не только слова королевы были подобны льду – под ногами Кивы вздыбилась и обратилась льдом вода, приморозив ее к месту.

Кива в панике попыталась освободиться, но тщетно; ледяной куб медленно поворачивался, повинуясь Ариане, пока Кива вновь не оказалась к ней лицом к лицу.

– Уже собралась уходить? – протянула Ариана. – Мы еще какао не выпили!

– Нет, я… Ну… – Кива запиналась от страха.

Вдруг королева оглушительно закричала. Быстро, с размаху запустила бокалом в поднос, и вино, какао и пирожные разлетелись по комнате. Пошатываясь, она встала и направилась к Киве – рука рассекла воздух, блеснуло золотое кольцо.

– Глянь, что ты натворила! Глянь, какой беспорядок! – вопила королева. – Я просто хотела провести с тобой вечер, а ты все испортила! Ну зачем было все портить?!

Лицо у нее было дикое, и Кива изо всех сил пыталась высвободить ноги, но лед держал крепко.

– Ваше Высочество, прошу вас! – взмолилась Кива, прекрасно понимая, что говорит все равно что с диким животным. – Я не хотела! Простите! Я нечаянно! – Она выпаливала первое, что придет на ум, все, чтобы успокоить королеву.

Она чуть в обморок не упала от облегчения, когда Ариана вдруг перестала злиться, а ледяной куб вокруг ног пошел трещинами, а потом обратился в миг испарившейся водой.

Кива была свободна, но не решалась и шагу ступить.

– Чего ты боишься? – спросила Ариана, шатко пробираясь между разбросанной повсюду едой и разлитыми напитками к Киве. – Мы же подруги! Я тебе не нравлюсь?

– Нравитесь, конечно! – торопливо ответила Кива.

Королева расслышала страх в ее голосе и сузила сапфировые глаза.

– ЛГУНЬЯ! – закричала она. – ТЫ ЛЖЕШЬ! ВСЕ ВЕЧНО МНЕ ЛГУТ!

Увидев, как она зла, Кива спешно попятилась, но не прошла и трех шагов, как королева отточенным движением ткнула в нее пальцем, заставив вновь остановиться.

Не потому, что ноги сковал лед.

А потому, что она не могла дышать.

Кива вскинула руки к горлу, желая вдохнуть, но вместо этого согнулась пополам и выкашляла воду. И еще. Она кашляла и кашляла, пытаясь очистить легкие от жидкости, которая вдруг заполнила их, затопила.

Киву охватил чистый ужас по мере того, как из нее извергалось все больше и больше воды. Она отчаянно шарила руками, ища что-нибудь в качестве оружия, но заметила лишь разоренный поднос. Кашляя и отплевываясь, она рухнула на колени и поползла к разбитому бокалу королевы. Схватила осколок хрусталя, но резкий рывок за волосы заставил ее выронить импровизированный клинок, и ее потащили по разбросанной еде, лишив малейшего шанса на защиту.

– Ну зачем ты мне солгала? – скорбно вопросила королева Ариана. – Я так хотела тебе понравиться!

– Пожалуйста! – попыталась произнести Кива, но слово выплеснулось из нее бульканьем.

Легкие горели, горели.

Перед глазами у нее начало темнеть, и она поняла, что это конец. Ей никак не спастись от магии Арианы. Вода захлестывала ее целиком, и она тонула на твердой земле.

А потом все вдруг прекратилось.

Двери в королевскую гостиную с грохотом распахнулись, и ворвался Джарен. Бросив на Киву быстрый испуганный взгляд, он взмахнул рукой, и ее легкие сразу очистились. Второй взмах – и его разъяренную мать отбросило через всю комнату.

– Кива! – охнул он, подбегая к ней. Она все еще яростно кашляла, из глаз лились слезы; преодолевая боль, она большими глотками хватала кислород.

– Держись за меня, – сказал Джарен. Не обращая внимания на то, что она вся вымокла и перепачкалась, он поднял ее на руки и быстро пошел из комнаты; лицо его было словно из гранита.

– Джарен, родной! – позвала Ариана, ковыляя за ними. – Мой сладенький малыш!

Двери за их спиной захлопнулись под порывом незримого ветра. Продолжая кашлять, Кива слышала, как королева стучит в них изнутри, но магия Джарена не позволяла им открыться.

– Дж-Дж-Дж…

– Не пытайся разговаривать, – скованно произнес он. Опустил на нее взгляд и велел уже мягче: – Сосредоточься на дыхании, милая.

Всю дорогу обратно в восточный дворец Кива вдыхала и выдыхала, пока наконец не смогла дышать практически нормально. Она все дрожала, покидать объятия Джарена не хотелось, так что она не стала возражать, когда он понес ее не обратно к ней комнату, а к себе.

Кива еще не бывала в комнатах Джарена, но после случившегося они едва ли ее интересовали. Впрочем, она заметила, что его гостиная выглядит вовсе не так роскошно, как покои королевы, и по стилю были ближе к комнатам Кивы и Типпа, но больше Кива ничего не успела рассмотреть: он быстро прошел в спальню и сел на кровать, держа ее на коленях.

Темную комнату заливал лунный свет, струящийся сквозь выходящие на балкон окна: как и у Кивы, балкон глядел на Серин. Здесь было больше места, чем в ее гостевых покоях, а типичные для дворца жемчужно-золотые тона разбавляли маскулинные серый и темно-синий. Даже белье на большой, прямо-таки роскошной кровати с балдахином было темное.

– Кива, мне очень жаль, – хрипло сказал он, мягко касаясь ее лица.

Кива всем сердцем ощутила горечь его слов.

– Не знаю, как я…

– Тсс, – прервала она, выпустила его одежду и приложила палец к его губам. – Ты не виноват.

Она чуть хрипела, но это были мелочи по сравнению с другим вариантом