31 июля 1529 года Генрих и Анна покинули Гринвич и отправились в традиционное летнее путешествие по стране. Судя по всему, Екатерина не принимала в нем участия, и они проводили все дни вдвоем за охотой, а затем на пару недель остановились в Графтоне в Нортгемптоншире, небольшом, но живописном поместье, которое Генрих купил в 1526 году. Здесь, как никогда, стал проявляться властный характер Анны. Когда в Графтон для вручения верительных грамот прибыл Шапюи – это было после обеда,– он с удивлением увидел, что церемония внезапно приостановилась только потому, что Анна была готова выехать на охоту48.

Узнав о подписании мирного договора, Генрих назначил на 3 ноября заседание парламента, чтобы объявить импичмент Уолси49. Однако позже, к величайшему разочарованию Анны, он отступил от своего решения. Не позднее 14 сентября он разрешил Екатерине присоединиться к королевскому путешествию, а 19 сентября удостоил аудиенции Уолси и Кампеджи до отбытия последнего в Рим50. Скованный нерешительностью, он сначала оказал им любезный прием, после чего все посетили богослужение. «После обеда» Генрих и Уолси беседовали наедине «на протяжении по меньшей мере двух часов». На следующее утро они снова провели в разговорах примерно столько же, потом вместе до обеда участвовали в заседании совета, после чего оба кардинала попрощались и отбыли51.

Несмотря на это показное проявление дружелюбия, если оно на самом деле было таковым, Уолси больше никогда не виделся с Генрихом. 9 октября, в первый день осенней судебной сессии – так называемой «сессии Михайлова дня» – в Суде королевской скамьи генеральный прокурор Кристофер Хейлз предъявил Уолси обвинение в превышении полномочий и посягательстве на верховную власть короля (лат. praemunire[78]) (преступление, которое по древнейшим законам Англии причислялось к уголовным и состояло в получении и использовании папских булл из Рима с целью нанесения ущерба власти короля). По замечанию дю Белле, Уолси ничего не оставалось, кроме как согласиться либо с этим обвинением, либо с процедурой импичмента в парламенте. Умоляя короля проявить сострадание, Уолси написал ему письмо, в котором называл себя «Ваш жалкий, унылый и отчаявшийся священник» и «самый покорный бедный капеллан Вашей Милости, ничтожное создание и смиренный проситель», однако все было напрасно. 17 октября он был лишен Большой печати – эмблемы власти лорд-канцлера. 22 октября он признал себя виновным в praemunire, отказался от всей своей собственности в пользу Генриха и отдал себя на милость короля. Дю Белле далее сообщает, что «совет теперь возглавляет герцог Норфолк, а в его отсутствие – Саффолк, однако более других (фр. par dessus tout)– мадемуазель Анна». Томас Мор заменил Уолси на посту лорд-канцлера, однако без сохранения многих должностных обязанностей и привилегий своего предшественника52.

И снова Генрих дрогнул, послав Уолси «золотое кольцо… [то], которое тот хорошо знал, поскольку оно всегда служило знаком дружбы между ним и королем», и записку с пожеланием «сохранять хорошее настроение, ибо Вы, как и прежде, можете рассчитывать на благосклонность Его Величества». К 27 октября дю Белле уже начал было подозревать, не собирается ли кардинал вернуть себе власть. Генрих, исполненный теплых чувств, понимал, что между ним и Уолси существовала глубокая эмоциональная привязанность, разорвать которую было нелегко. Почти двадцать лет они действовали сообща. Нередко они вместе прогуливались рука об руку в уединенных садах королевских дворцов, занятые беседой. Кроме того, Генрих, как и все нарциссы, не желал признать своей ошибки в том, что так долго доверял Уолси53.

Тем временем в сердце Анны тлели давние обиды. Вернувшись с Генрихом в Виндзорский замок, пока Уолси находился в Ишере в Суррее, она вместе с отцом и двумя герцогами разрабатывала план отмщения. Дю Белле, поехав навестить кардинала в Ишере, застал его в слезах. Уолси обратился к Франциску и его матери с просьбой спасти его, умоляя их напомнить Генриху о том, какую пользу он мог принести. Из всех врагов Уолси больше всего боялся Анны, которая, по его словам, «вынудила [короля] пообещать, что он больше не удостоит его аудиенции, потому что она опасается, что король не сможет сдержать жалости к нему». По свидетельству Кавендиша, Уолси называл Анну «ночной вороной» – женщиной, которая засиживалась допоздна в покоях короля и внушала ему вредные мысли54.

Вскоре после Рождества Уолси заболел водянкой и лихорадкой. Он попросил прислать к нему доктора Баттса. Генрих удовлетворил его просьбу и вместе с доктором прислал еще одно кольцо, а Анна – исключительно по настоянию короля – добавила от себя золотой слиток. Баттс доставил дары, сопроводив лечение «самыми утешительными словами, какие только можно было придумать», и Уолси пошел на поправку55.

Словно утопающий, хватающийся за соломинку, Уолси щедро делился с друзьями и недругами доходами от церквей, которые пока еще были под его контролем. Так, Джордж Болейн получил пожизненную годовую ренту 200 фунтов (свыше 200 000 фунтов в переводе на современные деньги)56. Однако и это не помогло. Несмотря на огромное количество новых просьб и ходатайств, которыми он забрасывал Генриха в течение 1530 года, он получил от него лишь условное прощение вины. Его доверенное лицо Ричард Пейдж доставил Анне письмо с просьбой вступиться за кардинала, но оно осталось без ответа. По словам Ричарда, «она сказала добрые слова, но вступиться за Вас перед королем не обещала». На самом деле он имел в виду следующее: «Никто не осмеливается говорить с королем в защиту Уолси из страха вызвать недовольство мадам Анны»57.

Лишенный возможности приближаться ко двору более чем на семь миль, Уолси возобновил попытки добиться помощи со стороны Франциска и Луизы, а затем отправился в Ричмонд. Там он оставался до начала апреля 1530 года, когда ему было дано разрешение поехать на север для исполнения обязанностей в сане архиепископа Йоркского. Уолси взял с собой крупную денежную сумму, а также положенную ему пенсию в 1000 марок, декоративных тканей и серебряной посуды в достаточном количестве, чтобы разместиться в пяти комнатах58, и фактически отправился в изгнание.

К концу ноября Уолси умрет. Решающий удар (фр. coup de grâce) ему нанесли герцог Норфолк и Анна, которые вынудили итальянского врача Уолси Агостино Агостини дать показания против опального кардинала, который якобы вступил в заговор с папой римским, Францией и, возможно, с Карлом с целью восстановления своих полномочий. Вечером 4 ноября Уолтер Уолш, который вместе с братом Анны доставлял ей секретные послания, и, по иронии судьбы, тот самый