Когда мы возвращаемся, уже полдень. Трудно поверить, что мы отсутствовали всего одну ночь. Сначала мы идем в оружейную. Негромкое пение, доносящееся изнутри, прекращается, как только мы входим внутрь. Илрит проплывает над группой мужчин и женщин — некоторых из них я узнала по неудачному завтраку Фенни. Лючия вела их в песне и продолжает ее, когда Рассветная Точка возвращается на свое место. Копье поддерживает возрожденный анамнез, и Герцогство Копья снова под защитой магии Леди Леллии.

Затем мы отправляемся в комнату сокровищ. Сундук, который Илрит принес мне несколько недель назад, все еще стоит в центре комнаты.

— Давай, наполни его серебром, — наставляет он меня, спуская ранец с плеча. Несмотря на его вес, он почти не мешал ему, пока мы плыли обратно. — Я проверю Фенни и Шееля, а потом вернусь.

Я киваю и иду по своим делам, а он плывет по своим.

Сундук быстро наполняется серебром, которое мы взяли с обломков, — каждый слиток — это маленькая надежда на будущее моей семьи. Я аккуратно раскладываю их в ряд. Он еще не вернулся, поэтому я нахожу кинжал и вырезаю на сундуке свое имя — теперь не будет сомнений, кому оно принадлежало и, надеюсь, кому оно должно достаться.

Но одного моего имени все равно недостаточно, и я начинаю бродить по полкам. Тыкаю пальцем в различные предметы. Может быть, кружка? Нет…

— А что с кружкой? — Илрит отвлекает меня от моих изысканий. Я не заметила, как он вошел. Он стоит у сундука, оценивая мою работу.

— О, я думала, что оставлю с сокровищами что-то еще. Я написала на сундуке свое имя, но подумала, что моей семье не повредит еще одно доказательство того, что он принадлежит мне. Кроме того… я хочу добавить личный штрих, который мог бы принести им какое-то успокоение.

Он колеблется, его взгляд становится мягким.

— Было бы жестоко дать им понять, что ты еще жива.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — Я наклоняю голову и бросаю на него недоверчивый взгляд. Выражение лица Илрита остается неизменным. Внутренне вздохнув, я обхватываю себя руками. Я снова на том пляже, на котором он оставил меня после того, как я сбежала от Чарльза. Здесь влажный холод так глубок, что проникает в мои кости и легкие, заставляя думать, что море и сирены вернули меня только для того, чтобы холод убил меня. Но я буду жить. Я выживу. Ради себя — ради них.

— Я не хочу, чтобы они думали, что я жива. Если уж на то пошло, мне нужно, чтобы они знали обратное. Я уже однажды вернулась из мертвых, они могли еще надеяться, — тихо говорю я. — После той ночи на маяке они услышали о моей кончине только для того, чтобы я вернулся через несколько лет, лучше, чем уходила. Благодаря твоей магии я прославилась как непотопляемый капитан. Я раз за разом выходила из положения, каким бы безвыходным оно ни казалось. Моя сестра однажды сказала мне, что, как бы она ни переживала, она не верит, что смерть сможет меня удержать. После всего этого они могут годами ожидать, надеяться и жить так, будто я могу вернуться в любой день. Было бы жестоко заставлять их проходить через это, когда для меня на этот раз нет никакой надежды.

— Ах. — Этот звук мягко гудит в моем сознании, погружаясь во все темные места, куда, как я раньше думала, могут добраться только эти мрачные размышления. — Ты хочешь убить их надежду раньше времени.

— Да. Я не знаю, как, — признаю я. — Не знаю, что можно оставить в этом сундуке, чтобы они поняли, что я ушла, и не ждали моего возвращения. Но я должна попытаться что-то сделать. — Я качаю головой. — Я знаю, что ты этого не поймешь. Я знаю, что не имею права просить тебя о чем-то большем.

— И все же ты хочешь. — В этих словах звучит легкое веселье. Илрит ничуть не обеспокоен моими требованиями. — Очень хорошо.

— Прости? — Я встречаю его взгляд, пораженная.

Илрит подходит, нащупывая небольшой мешочек на поясе, который он носит на бедрах. Он останавливается передо мной и протягивает небольшой золотой компас, умещающийся на ладони.

Каждая трещина и вмятина точно такие же, как я помню, каждая потертость на своем месте, плюс несколько новых. Я медленно протягиваю руку, и мои пальцы скользят по изломанной поверхности компаса.

— Я положила его на место на носу своего корабля, когда отправился в Серый Проход, — шепчу я. И тут я вспоминаю Илрита, плывущего по носу корабля. Окружающие его рейфы. — Ты…

— Когда я патрулировал обломки, пока ты доставала серебро, оно привлекло мое внимание. Я знал, что он тебе дорог, и взял его, — говорит он как ни в чем не бывало. Я помню, как он сказал мне плыть. Когда он нырнул в воду, скрывшись из виду на носу. Вот что он получал.

— Откуда ты знал, что он так важен для меня? — Хотя это и не было секретом, но и не было тем, что я ему рассказала. Он пожимает плечами. — Илрит, — говорю я проницательным тоном, чтобы он понял, что ему от этого не отвертеться.

— Когда ты отправлялась в плавание, я несколько раз видел тебя мельком.

— Ты приплывал ко мне? — шепчу я. — Зачем?

— Ты меня очаровала. — Он жестом показывает на комнату. Комната с морскими «сокровищами». Хотя у меня были подозрения, я также сомневалась; не могло же все это быть из-за меня… не так ли? — Кроме того, я должен был убедиться, что моя защита от тебя все еще сильна, — добавляет он небрежно.

— Компас должен был стать частью твоей комнаты сокровищ? — Мне не по себе от мысли, что нечто столь важное для меня — не более чем предмет на его полке. Один из десятков. Как мое старое обручальное кольцо.

Он качает головой и потирает затылок, запустив пальцы в волосы.

— Я подумал, что это может быть прощальным подарком перед тем, как ты отправишься в Бездну. Что-то, что поможет тебе найти свой путь в мире богов.

Подарить его мне в любой момент — это очень похоже на привязку к этому миру. Но я не говорю об этом. Этот жест был глубоко добрым. Это было то, что он не должен был делать — то, что не приносило ему никакой пользы и, если уж на то пошло, сильно рисковало. Но он все равно сделал это. Для меня.

— Ну, спасибо. — Мои пальцы сомкнулись вокруг знакомого