— И чего в тебе только мужики находят, — не понимающе покачала головой Галина, — табунами вокруг ходят.

— Ходить то, ходят, — согласилась Кира, — да замуж брать бояться — сначала один сбежал, теперь второй… Что будет с третьим, когда вернется? Да, кстати, я с Анатолием развелась.

— Поздравляю, — поднялась со скамейки «не подруга», — за это надо шампусика жахнуть!

— Получу бумажку о разводе — обещаю проставиться…

57

С легким сердцем ехала сегодня Кира в госпиталь.

Для себя она все решила: в первую очередь надо поставить Павла на ноги, чтобы жил он нормальной, полноценной жизнью, а не цеплялся за прошлое, но для этого надо было «уговорить» его всерьез заняться своим здоровьем.

Но как настроиться на серьезный разговор, когда она сегодня целый день думала о его трепетных, молящих и одновременно властных губах, заставляющих подчиняться его желаниям, о его пока не крепких, но не выпускающих ее, объятиях, в которых она чувствовала себя желанной и защищенной, хотя отношения их находятся еще в «неопределенной стадии»: они уже вместе или только «планируют» быть вместе, о его влюбленных взглядах, которые ревностно следили за ней и напоминали о «о проведенной вместе» ночи, ко всему прочему ей везде мерещился запах его одеколона.

Серьезного разговора у них и так не получилось: в палате в «ее кресле» массивном и удобном сидел Дмитрий Викторович и похоже не собирался уходить.

Кира недовольно грохнула об пол переноской для кота, поставила ее около Сергея у двери и села в другое кресло точно такое же, но без колес, стоящее далеко от кровати Павла у окна.

На подоконнике в банке стоял букет пионов — пионы были большие, малиновые и пахли на всю палату. Кира вскочила с кресла, наклонилась над цветами и вдохнула несколько раз упоительный запах.

— Надеюсь, букет мне? — искоса глядя на Павла, спросила она.

Павел кивнул, но взгляд у него при этом был серьезным и озабоченным, а не влюбленным.

Огорчившись, Кира снова села в кресло и вздохнула — не такую встречу она себе представляла. Она была ужасно разочарована, и все начало ее раздражать.

Такое местоположение кресла ее не устроило и, встав с него, она начала двигать его к кровати «навещаемого». Колесиков у этого кресла не было, поэтому скрежет деревяшки по линолеуму стоял соответствующий. Мужчины скривились, а Кира продолжала толкать кресло с упорством бойца сумоиста.

Первым не выдержал Сергей, хотя ему и нельзя было покидать «пост» у двери, подошел и начал помогать. Общими усилиями они дотолкали кресло до кровати, поставили его так, как хотела «гостья», и заняли каждый свое место: Кира в кресле, а Сергей у двери.

Устроившись в кресле, Кира посмотрела на мужчин, ожидая продолжения их разговора, но они молчали.

— Обо мне разговаривали? — догадалась она. — Продолжайте, я с интересом послушаю.

— Не со-овсем о тебе… — Павел полулежал в кровати, Маркиз же устроился у него под боком, вытянув лапы и свесив хвост с кровати.

— Да, заберу я его, заберу, — виноватым голосом начала Кира, — я и переноску ему купила большую, чтобы не тесно было, только не надо ругаться.

— Новость у нас для тебя не очень хорошая, — с трагичными нотками в голосе произнес Дмитрий Викторович и Кира с таким испугом посмотрела на Павла, что тот тут же сменил серьезный взгляд на влюбленный и отрицательно покачал головой. — Ираида Брониславовна умерла час назад в больнице от инфаркта.

— Она вроде на поправку шла… — не поверила Кира, — когда я к ней заходила, врач сказал, что ее скоро выпишут.

— Вот, так судьба распорядилась, — Дмитрий Викторович, правда, был огорчен печальным известием — умирали его ровесники. — Надо организовать похороны.

— А родственники? Родственников у нее что не было?

— Ну почему, родственники у нее были, то есть — есть: сестра, кажется, и племянница, но Иосиф Львович их очень не жаловал, даже какое-то странное завещание составил, чтобы родственников жены позлить.

— Так почему же вы хороните? — не унималась Кира.

— Иосиф Львович наш старейший сотрудник, — со стоическим терпением объяснял «добрый друг семьи Каплан», — а Ираида его жена… В какой-то степени, мы вроде как дру… нет, я их, в какой-то степени, опекал: подарки к праздникам и ко дню рождения, приглашения на выставки и показы мод, ну, и материально, конечно.

— Надо с ро-одстве-енниками на счет па-амятника и ба-анкетного зала по-осоветоваться.

— Это мы все решим, речь сейчас идет о тебе — когда мы едем в Германию?

— С де-елами ра-азберусь, пе-ередам Ва-а… — Павел осекся, посмотрел на задумавшуюся «гостью» и понял, что она не слушала, а витала где-то в своих мыслях, произносить имя «счастливого соперника» ему не хотелось. — Во-озможно, в на-ачала се-ентября.

На губах Дмитрия Викторовича появилась довольная улыбка — впервые за все время болезни сын назначил дату поездки, ради такого результата он готов терпеть выходки и решать проблемы даже двух стихий «по имени Кира».

— Значит, я договариваюсь на сентябрь? Точно? Не передумаешь?

— Не пе-ередумаю. Мне надо вста-ать на ноги ради нее… — Павел снова посмотрел на присутствующую, но отсутствующую в данную минуту «свою бывшую-нынешнюю» и закончил: — ради нас обоих… и вас с Ви-икторией…

На несколько минут Кира выпала из разговора, а когда вернулась сказала невпопад:

— Мне тоже надо кое-кого похоронить.

— Что?

— Что-о?

— Мне надо кое-кого похоронить, — медленно почти по слогам повторила Кира. — Поможете, Дмитрий Викторович? Похороны, вернее кремацию и захоронение, я не знаю, как это правильно называется… в колумбарий, что ли, я оплачу.

— Рокфеллер ты наш, — недовольно проворчал Дмитрий Викторович» и, секунду подумав, решил, что переоценил свои силы и возможности, и одного «тайфуна по имени Кира» ему вполне достаточно. — И кого же это ты собираешься хоронить?

— Ну, эту Мельник с ребенком… — наивно похлопав ресницами, пробормотала Кира, ожидая справедливую, но негативную реакцию мужчин.

— Любовницу своего мужа?

— То-олько ты могла… до такого до-одуматься.

— Бывшего! Бывшего мужа! Ну, почему, вы меня не понимаете? — «отбивалась» она сразу от двух «противников».