Иешуа замыкал цепочку. Он облизывал сухие губы, опираясь правой рукой на шершавую поверхность гранита.

Шли долго, глядя под ноги, внимательно осматривая сучья. Каждый старался думать только о хорошем.

«Я смогу… я смогу… ведь я дочь стратега… папа должен мной гордиться…» – уговаривала себя Аглая.

Куджула думал о матери, вспоминал брата, отца… Ему казалось, что они идут рядом с ним, он словно чувствовал их заботливый взгляд, слышал спокойные голоса: «Ничего… все будет хорошо…»

Иешуа прислушивался к шепоту хранителей, которые утешали, ободряли.

Октар, стиснув зубы, бесстрашно продвигался вперед. Он мысленно скакал по родным степям к стойбищу вместе с боевыми товарищами. Звучал смех, позвякивало оружие, ветер раздувал гривы коней, а вдали уже показались кибитки…

Внезапно настил закончился.

Октар удивленно разглядывал скалу: казалось, она шевелится. Вода стекала струйками по гладкой стене, забиралась в щербины, капала с выступов. Чуть дальше, на расстоянии нескольких локтей, снова начинался овринг.

Одного шага мало! Кангюец посмотрел вниз: далеко под ним в каменном ложе несется коричневый от песка и глины ледяной поток. Упасть означает верную смерть, а даже если вынырнешь, уцепиться не за что.

Он передал вещи Куджуле, снял сапоги. Затем осторожно примерился и сделал широкий шаг, уперев ступню в выбоину. Вода обожгла холодом. Перенеся тяжесть тела на левую ногу, осторожно подтянул правую, одновременно цепляясь пальцами широко раскинутых рук за выступы. Втиснул ее туда же, сделал следующий шаг. Перехватился руками. Еще шаг… Миг, и кангюец снова оказался на мостках.

Куджула перекинул ему обувь, потом оба мешка, шкуры, ухватился за выступ… Через несколько мгновений, показавшихся всем вечностью, он стоял рядом с Октаром.

Наступила очередь Аглаи. Октар бросил Иешуа конец аркана, чтобы тот обвязал поясницу македонянки. Она с белым от страха лицом подошла к краю настила. Бездна словно притягивала ее, манила…

– Ты сможешь, верь мне, – придав голосу как можно больше уверенности, сказал кушан. – Делай шаг, когда я скажу. Поняла?

Аглая кивнула. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться радом с мамой и сестрой.

Крепко держа аркан левой рукой, Куджула перебросил его через плечо за спину, ухватился правой. Октар опустился на мостки и натянул конец.

Кушан ободряюще улыбнулся.

– Давай!

Аглая выбросила вперед босую ногу, затем руку, повторяя движения, которые до нее уже проделали двое. Распласталась на скале – словно раскинувшая крылья птица. Сделала еще шаг, запрещая себе смотреть вниз, за ним другой… Остался последний шаг, ну же!

Куджула потихоньку выбирал аркан. Неожиданно струйка воды, ударившись об уступ, брызнула ей в лицо. Аглая замотала головой, инстинктивно потянулась рукой к глазам, потеряла равновесие… И с криком сорвалась вниз.

– Мааамааа! – эхом разнеслось по ущелью.

От резкого рывка Куджула дернулся вперед, но Октар крепко держал аркан. Мостки предательски затрещали. Оба упирались ногами в сучья, вытягивая Аглаю из пропасти. Она раскачивалась, ударялась о скалы, но намертво вцепилась в веревку.

Спустя несколько мгновений над оврингом показалась голова. Октар подхватил македонянку под мышки, а Куджула помог залезть на мостки. Почувствовав себя в безопасности, она обмякла в объятиях кушана.

Наступила очередь Иешуа, который предусмотрительно перекинул тяжелый мешок со спины на бок, чтобы тот не тянул его назад. Он подошел к скале и сделал первый шаг, понимая, что если упадет в реку, то из-за груза сразу пойдет на дно.

«Ни о чем не думай, – приказал он себе. – Страха нет, боли нет. Есть только руки, ноги и скала… Вперед!»

Ангелы-хранители молчали.

Пальцы шарили по мокрому камню, босые ноги резала острая кромка трещины. В свободной от мыслей голове звенела пустота. Теперь еще шаг… за ним еще…

Все-таки левая рука соскользнула.

Мешок повис гирей, но Иешуа сумел выпрямиться, стискивая камень до онемения в пальцах. Он больно ударился скулой о стену и замер, прижавшись к холодной мокрой поверхности, боясь пошевелиться.

Иешуа тяжело дышал. Щеку саднило, в висках гулом отдавались удары сердца. Медленно, стараясь не отрывать грудь от скалы, он снова поднял левую руку и схватился за выступ. Стиснув зубы, сделал последний шаг…

Ему казалось, что кто-то невидимый поддерживает его, почудилось, будто воздух колышется от взмахов крыльев… А Куджула уже ухватил за край куттонета, тащит на себя.

Иешуа взобрался на овринг.

Все! Прошли! Собрав последние силы, путники брели по настилу, не веря в то, что только что совершили…

Солнце клонилось к закату, когда овринг сменился утоптанной тропинкой. Куджула посадил обессилевшую Аглаю на спину. Октар все так же невозмутимо возглавлял цепочку, перекинув через плечо свернутый кольцами аркан. Иешуа шел словно в тумане, еле передвигая ноги от усталости. Хотелось просто повалиться в траву и заснуть.

Тропа плавно спускалась к реке. Впереди показалось боковое ущелье, откуда с шумом вырывался горный ручей. Путники приободрились: скоро они смогут отдохнуть, поесть, помыться.

Аглая попросила Куджулу опустить ее на землю. Затем села на камень под нависающей скалой и сняла сандалию.

– Что случилось? – озабоченно спросил Куджула.

– Все в порядке, просто завяжу ремешок, а потом догоню вас.

– Давай помогу.

– Нет, я сама справлюсь, иди вперед, – раздраженно, чуть не плача, настаивала Аглая.

Было заметно, что от напряжения и усталости она потеряла над собой контроль. Куджула помедлил, но потом бросился догонять товарищей, которые уже раскладывали шкуры возле ручья. Он решил, что вон у того валуна подождет ее. Пусть побудет одна, если ей так хочется.

В душе македонянки происходила напряженная борьба.

«Да что же это такое, сколько можно? – нервно думала она. – Бесконечные лишения… Жуем черствый хлеб, куда-то карабкаемся, спим на земле… Через пропасти перебираемся. Вон ноги как натерла, до крови. А как лечить? Как же мне муторно, сил моих больше нет! Тропу еле видно, острые камни, холодный ветер… Все против нас: сначала проклятая старуха на капище, потом этот гул в горах, словно меня предупреждают – не лезь сюда! Можно было Куджулу и дома дождаться. Аполлон Светозарный – как я здесь оказалась!»

Вспомнив о доме, Аглая тихо заскулила. Но ей тут же стало стыдно за предательские мысли: «Дура – он тебя спас!» От досады она закусила губу. Покосилась на кушана, который с тревожным выражением на лице топтался у валуна, поглядывая в ее сторону.

«А чего ты ждала? – укоряла она себя. – Мужчинам еще тяжелее. Куджуле легко тебя нести?»

Ей вдруг вспомнился разговор с паштуном: «Там что-нибудь придумаем!»

Аглая всхлипнула: «Сама согласилась идти, никто тебя за язык не тянул».

Она была в полном замешательстве, ей казалось, что выхода из ситуации