Шрифт:
Закладка:
Нуска не мог рассмотреть Тиаму за чёрным туманом, но прекрасно слышал каждое её слово.
«Высшие сурии… они не такие. С помощью своей дэ они способны сотворить что угодно», – подумал Нуска и вновь ощутил слабость в руках. Он был совершенно бесполезен против Тиамы и так же бесполезен для Сина, ведь…
В сгустившейся тьме вновь блеснули доспехи. Эрд вскинул руку, обнажив свой меч, а затем воткнул его в землю, поднимая своё истекающее кровью тело. Хоть его поступь и была шаткой, но он почти тут же сделал шаг, а затем второй по направлению к Тиаме. Под его доспехами подобно мышцам что-то перекатывалось – и Нуска почувствовал, как его волосы встали дыбом.
– Не сдаёшься? Ты можешь биться против моей воли столько, сколько тебе захочется. Я бессмертна. Рано или поздно ты сгоришь в смраде своей дэ, а я продолжу жить и уничтожать одного скиданца за другим. Но пока жив, ты можешь противиться моим желаниям, но не желаниям и воле духов, Син. Люди стали слабы, а значит, должны умереть, чтобы передать дэ сильнейшим. Слабые и немощные неспособны удержать в руках саму силу духов. Таков закон. – Мягкий голос Тиамы звучал в ушах, а её расплывчатый силуэт продолжал восседать на скакуне, которого не тронул ни ветер, ни энергия эрда.
Хоть Нуска и мог видеть только спину правителя, но почему-то каждое его движение вгрызалось в сознание. Лекарь видел и слышал, как Син усмехнулся, а затем развёл руками: клинок опасно блеснул в его руке, покрытой чёрными узорами. Нуска с новой волной ужаса заметил, что ногти эрда превратились в самые настоящие лезвия. Шлем-корона продолжала венчать голову правителя, но длинные чёрные волосы распустились, накрывая плечи. Однако лекарь всё равно смог разглядеть, как два длинных отростка венчают макушку Сина между острых пик короны.
– Неужели Син… и правда… – невольно пробормотал Нуска, пошатнувшись. Хаванцы особенно остро ощущали тёмную дэ, и сейчас лекарь еле находил в себе силы для того, чтобы держаться на своих двоих.
– Вся чушь про отродья бездны – всего лишь чушь, – хрипло отозвался Минхэ и закашлялся. Нуска обернулся и увидел, как учитель бесшумно отхаркнул кровь. – Он достиг высшей точки. Если он потеряет контроль, то…
– То?! – переспросил Нуска.
– Он обратится в дракона. В каждом из нас течёт кровь драконов, Нуска. Мы – их прямые наследники. И энергия дэ, которой управляешь ты или я, принадлежала раньше им.
– Я и так знаю это! Драконья энергия – так она называется, это знает любой дурак! Но почему эрд должен…!
– Потому что человеческое тело неспособно управлять такой мощью. И теперь… не Син управляет своим телом, а дэ управляет телом Сина, превращая его в более крепкий сосуд для себя.
«Но эрд – никакой не сосуд!» – огрызнулся про себя Нуска, но, снова посмотрев в сторону Сина, и сам сплюнул на землю кровяной сгусток.
Эрд стоял посреди опустошённого клочка земли. Его ноги источали яд, который впитывался в почву, заставляя её гнить. Длинный плащ с гербом Скидана в виде белых звёзд на чёрном полотне развевался за спиной. Руки правителя мягко легли на рукоять меча, позволяя острию погрузиться в землю. В его плечах была невиданная сила, а его тело оплели кровавые змеи – раны, из которых хлестала кровь, затянулись быстрее, чем появились. Чёрные порывы ветра подхватывали фигуру правителя, стелясь по расправленным плечам в доспехах и по земле.
– Закон духов, Тиама? В Скидане есть только один закон – я.
Голос эрда грохотал подобно раскатам грома. Тиама, даже сидя на огромном скакуне, в сравнении с Сином казалась маленькой, слабой, неспособной дать отпор той мощи, против которой выступила.
Он продолжал:
– Хочешь сказать, весь континент принадлежит духам? Наши жизни, наше прошлое, настоящее и будущее? Нет!
– Этот мир, этот континент всегда принадлежали духам, Син! И ты ничего, ничего не сможешь с этим сделать! – закричала Тиама, направив на эрда свой клинок. Тогда Нуска увидел, как из тьмы снова выступили три всадника. Набирая скорость, они неслись прямо на Сина, намереваясь снова пронзить его насквозь.
Пока голос эрда гулом разносился по полю боя, его зрачки горели красным, а белки, как и кожа, окрасились пугающими чёрными узорами.
Сложив руки на рукояти и подняв над головой меч, он взревел так, что любой поверил бы, что сами духи в гневе обрушили небеса:
– Этот мир стал моим по праву!
Грохот. Истошный вопль. Хлопок. Нуска не успевал уследить за происходящим – в битву как будто вступили тысячи солдат.
Приглядевшись, лекарь осознал, что так оно и было.
Окровавленные и переломанные останки скиданских солдат поднимались с земли и, следуя за клинком эрда, направленным на четырёх всадников смерти, бросились в бой.
В глаза брызнула кровь – над долиной поднялся едкий кровавый туман.
– Тебя ждёт кара небес за то, что ты творишь! – заверещала Тиама. И Нуске даже на секунду почудилось, что в её голосе звучал страх.
Но Син был непоколебим, как никогда. Его спина была твёрже векового древа, его глаза горели ярче звёзд, а клинок, обвитый чёрным пламенем, победоносно сверкал в полутьме. В эту секунду он был поистине уверен в своей правоте.
– Для начала отведай месть скиданцев, убитых вами! – выкрикнул Син и нанёс удар по воздуху.
Трупы стаскивали детей с лошадей. Те плакали и кричали так душераздирающе, что Нуска заткнул уши и еле смог сдержать подступившие слёзы. Кровавый туман напал следом – обвился вокруг маленьких головок длинными жгутами и проник в их рты, носы, уши, глазницы – он, как живой, душил их медленно и мучительно.
Когда красное марево подобралось к Тиаме, Нуска увидел, как она пришпорила лошадь и бросилась прочь, в темноту.
Син… смог обратить Тиаму в бегство. И одним махом уничтожил трёх всадников смерти.
– Не только скиданцы горят желанием отомстить. Я вернусь, Син! Вместе с тёмной кометой, как и обещала. И прежде, чем умереть, ты увидишь гибель Скидана и смерть того хаванца.
Когда даже след Тиамы простыл, кроваво-чёрный туман в одночасье упал вниз, словно разом потяжелел. Вместе с ним повалились на землю и поднятые эрдом трупы.
«Всё-таки они не воскресли. Эрд всего лишь смог использовать тёмную дэ в разлагающихся телах для устрашения противника. Но разве… хоть кто-то способен на подобное?..»
Нуска уже давно ковырялся где-то в грязи. Минхэ
