Я киваю.

– Ты говорила Джозефу, где вы должны встретиться?

– Да.

– Значит, если твоя бабушка прослушала запись, то знала, где будет Нейт в то время, когда его облили кислотой?

Я медленно киваю.

– Боже.

– Мы с тетей и дядей очень сильно поругались, в результате я ушла из дома и перебралась сюда.

– Боже мой.

– Меня допрашивала полиция, но обвинения мне предъявить не смогли. Тетя с дядей винили меня, хотя делали вид, что так заботятся обо мне, все эти их «Мы хотим тебе помочь». Мы с Нейтом собирались встретиться в таком месте в лесу, до которого сложно добраться. Туда больше никто не ходил. Поэтому мне и не верили.

– Я все равно не могу поверить, что они считали тебя виновной.

– Считали. Моя тетя все время искала что-то, что подтвердило бы, что моей психике нанесен непоправимый ущерб и что я могу быть склонна к агрессии. Это, можно сказать, было ее главным хобби. Нашу кошку кто-то застрелил из пневматической винтовки, и она решила, что это я. А я обожала эту кошку.

– Ева, это ужасно. Ты думаешь, что это твоя бабушка облила Нейта кислотой?

Я уверенно качаю головой.

– Нет. Нет, она не могла. Она была очень хорошей.

– Именно поэтому ты на прошлой неделе сказала Нейту, что это сделал Джозеф? Когда он угрожал тебе змеями?

– Это просто вылетело у меня само собой. Из-за змей дома у Нейта я снова почувствовала себя ребенком и, наверное, поэтому так и сказала.

Серена смотрит из окна на маленький выложенный плиткой дворик. Летом я выставляю там горшки с цветами, но сейчас они все засохли.

– Это был последний несчастный случай? После Нейта больше никто не пострадал?

– Никто. После того случая я прекратила навещать Джозефа. Я поменяла имя и фамилию и переехала. Мне помогла бабушка Пегги. Это ведь не могла быть она, правда?

– Не знаю. Какой она была?

У меня из памяти всплывает картина: Пегги суетится вокруг Джозефа.

– Ей нравилось заботиться о людях, делать так, чтобы им было хорошо. Семья для нее была всем. Тетя Делла говорила, что она любит держать все под контролем и давит на всех, но я так никогда не считала.

– Ты думаешь, что она это сделала, чтобы попытаться тебя защитить?

Я не отвечаю. Все это кажется бессмыслицей.

– Прости, Серена. Я думаю, что мне нужно какое-то время побыть одной, – говорю я.

Я провожаю Серену до двери, а сама падаю на диван с цветочным рисунком и даю волю слезам. У меня с плеч словно упал тяжелый груз, но в то же самое время я чувствую, будто оказалась завалена щебенкой. Мне хочется выть, вспоминая мое детство. Если бы у меня была семья, которая меня поддерживала, они бы мне поверили. Они бы знали, что я никогда не оболью никого кислотой. Мне хочется вернуться в прошлое и обнять ту маленькую девочку, которой я была. Я пытаюсь найти ее внутри себя.

Не думая, я опускаю руку в карман, достаю свой мобильный телефон и звоню Заку.

– Ты можешь прийти? Пожалуйста, – говорю я.

Глава 46

Перед дверью стоит Зак. Он видит мое лицо и мои слезы, и вытатуированный у него на щеке лист морщится. Я беру его за руку и завожу в дом.

– Прости. Я не знала, как объяснить, – признаюсь я.

Мы вместе садимся на диван.

– Все в порядке, – отвечает он. – Ты не должна мне ничего объяснять. Ты мне действительно нравишься, Ева.

Я знаю, что все ему расскажу. Про то, как Нейта облили кислотой и про пострадавших детей.

Все это выливается из меня, Зак терпеливо сидит рядом и держит меня за руку. Когда я сообщаю ему, что Грегори и Делла так мне и не поверили, он злится.

– Вот ведь гады, черт их побери! – ругается он.

Я делаю глубокий вдох. Я должна ему признаться. Я с самого начала знала, что Зак особенный, а я слишком долго хранила много тайн.

– Я должна тебе сказать кое-что еще. Но ты должен мне пообещать больше никому об этом не рассказывать.

– Конечно. Обещаю.

Я закрываю глаза и вижу домик на дереве. Мне было пятнадцать, когда это случилось. Я успокаиваю себя тем, что сейчас я взрослая. Подобное больше никогда не повторится.

– У меня лицевая слепота, – выдаю я и выдыхаю воздух. – Я скрывала это всю свою жизнь. Только один раз призналась.

– Ты меня не узнаешь? – уточняет Зак. – Я читал про это.

– Просто по лицу я не могу узнать человека. Именно поэтому мне так нравится твоя татуировка. Мне нравятся длинные волосы, сломанный нос и необычная одежда моего начальника. И духи его подруги.

– Но, вероятно, с этим трудно жить, – замечает Зак.

– Это делает меня уязвимой. Пожалуйста, не рассказывай никому об этом. – Я снова делаю глубокий вдох. – Вот что случилось со мной, когда мне было пятнадцать лет.

Я не планировала рассказывать ему все в деталях, но слова льются из меня потоком.

– Я думала, что была влюблена в этого мальчика. Его звали Коди. – Я отворачиваюсь, плотно сжимаю подлокотник дивана. – Мы договорились встретиться в домике на дереве в нашем лесу. Мы собирались… заняться сексом. В первый раз для нас обоих. Он относился ко мне так, что я чувствовала себя особенной, желанной и нормальной.

Зак внимательно смотрит на меня. Он напряжен, но взгляд у него мягкий. Нет ощущения, что меня осуждают.

– Я пришла в домик пораньше. Принесла одеяло и бутылку вина, которую стащила из холодильника тети и дяди, и хорошие бокалы. – Я качаю головой. – Я даже принесла ароматизированную свечку. Это было так глупо и наивно.

– Нет, совсем не так.

– Я призналась Коди, что не различаю лица. Он – единственный человек, кому я в этом призналась до сегодняшнего дня. Все мальчики выглядели для меня одинаково. У них у всех были одинаковые стрижки, все носили школьную форму. Я слишком его любила, чтобы не объяснить, почему я его не узнавала. В любом случае примерно за четверть часа до назначенного времени я услышала шаги на лестнице, ведущей в домик. Я подумала, что Коди тоже пришел раньше.

Я представляю себе эту сцену, я не уверена, смогу ли я все рассказать Заку.

– Мне показалось, что он тоже нервничает. Он не произнес ни слова, но наклонился и поцеловал меня. Я почувствовала, что он поцеловал меня не так, как обычно, но я подумала, что мы оба очень волнуемся из-за того, что решили сделать.