Испе́р берет меня за руку и смотрит на меня с той же надеждой, с которой, должно быть, делал мальчик, когда рыночная торговка в тот роковой день предложила ему яблоко.

– Я люблю тебя, – говорит он. – Правда, очень люблю.

– Какое прекрасное совпадение, – отвечаю я. – Я чувствую то же самое.

Мы смотрим друг на друга, но время не останавливается. Оно бежит, спешит, убеждает нас поторопиться, и все же мы на мгновение отстраняемся ото всех становлений и прегрешений этого мира. Нас уже не было бы в живых, если бы не та сила, которую жена повара опрометчиво назвала «слабой». Любовь – не просто сентиментальное чувство. Она – сила, что заставляет семечко расти. Ее влияние видно во всем, что процветает. Когда человек любит и кажется слабым, происходит что-то великое. Нечто, что спасает и дает надежду пережить темные времена.

* * *

Рука об руку мы входим в призрачный коридор времени. Здесь нас, как всегда, окружает кромешная тьма, но в зависимости от того, в какую сторону я разворачиваюсь, где-то вдали вспыхивают все новые и новые цвета. Судя по разнообразию проявлений, выходов значительно больше, чем мне было известно до сих пор. К тому же я знаю, что один из выходов ведет в Священную рощу, в которой мне точно не хочется появляться. Я нерешительно останавливаюсь.

– Ты не знаешь куда?

– Пока нет, – отвечаю я и наклоняюсь, чтобы приподнять подол своего пальто. Мне требуется некоторое время, чтобы нащупать в темноте место, где спрятана золотая монета. Я открываю застежку потайного кармашка и едва касаюсь монеты кончиками пальцев, как темное пространство вокруг меня оживает. Словно тысячи существ порхают вокруг, как мотыльки вокруг фонаря. Им по душе моя монета, и они указывают мне путь.

– Туда! – говорю я, шагая с Испе́ром к светло-зеленому мерцанию, которое с каждым шагом становится все более ярким и заметным. Через пять шагов коридор заканчивается: темнота уходит, и мы ступаем на зеленую летнюю траву красивой лесной поляны. Птицы заливаются звонкими трелями, сквозь светящуюся дымку вдалеке скачут олени, а на плоских камнях греются на теплом солнышке разноцветные ящерицы. Но дома сумасшедшего мельника нигде не видно.

– Мне как-то немного неловко, – признаюсь, оглядываясь на Испе́ра. – Должно быть, мы попали не на ту поляну.

– Она может быть правильной или нет и зависит от того, что мы задумали.

– Но для нашей задумки она не подходит, или ты видишь где-то здесь дом, в котором живут семь гномов?

– Я вижу тебя, – говорит он. – И думаю, нам стоит на две-три минуты забыть о том, что мы ищем.

– Мы сейчас в Царстве призраков. – возражаю я. – В реальном времени пройдет больше двух или трех минут.

Но на самом деле эти протесты не имеют особого значения, потому что мое тело уже сообразило, к чему он клонит. И когда Испе́р наклоняется, чтобы поцеловать меня, с охотой отвечаю ему взаимностью. Наши губы встречаются, и все, что меня беспокоит, вмиг испаряется из моих мыслей. Как же мне не хватало чувственной сладости таких мгновений!

Укоризненное покашливание в моей голове заставляет меня вздрогнуть от испуга.

– Может, не сейчас? – спрашивает знакомый голос, принадлежащий филину. – Давайте вы будете делать это, когда останетесь наедине.

– Но мы были одни! – громко протестую я и тут же ловлю непонимающий взгляд Испе́ра.

– С кем ты говоришь?

– С филином-призраком, – отвечаю я. – Он, должно быть, где-то здесь.

Филин в ответ на мои слова делает в точности то, что я терпеть не могу. Он покидает дерево, на котором прятался, и приземляется на мои волосы! Испе́р заинтригованно пялится в точку над моей головой. Я в досаде.

– Ну, по крайней мере, теперь ты хотя бы сможешь показать нам дорогу, – говорю я филину. – Нам нужно вернуться в призрачный коридор времени или можно дойти отсюда?

– Туда, – мелькает в моих мыслях, и филин, вспорхнув с моей головы, начинает перелетать с ветки на ветку. Каждый раз, приземляясь, он нетерпеливо смотрит в нашу сторону.

– Он очень милый, – говорит Испе́р, что соответствовало бы истине, если бы филин мог хоть на минуту заткнуться. Но нет, он постоянно вопит в моей голове: «Вперед, вперед!», или «Быстрее!», или комментирует мои любовные отношения, что особенно раздражает.

– Ты таращишься на него так, словно хочешь съесть, – говорит он. Или: – Тебе не следует так явно выражать ему свою симпатию. Это ослабляет твою власть. И вот снова: – В мое время мужчины и женщины играли друг с другом в более захватывающие игры.

Я глубоко дышу, изо всех сил стараясь держать рот на замке. Но, в конце концов, сдаюсь.

– Рада за тебя, – восклицаю я. – Но игры – это не по мне.

– Ты же не хочешь оказаться в этих ужасных отношениях типа «я-умру-без-тебя», а? – спрашивает филин. – Ведьмы и колдуны очень быстро стареют! Чем они сильнее, тем старше выглядят. Это означает, что через тысячу лет тебе будет до смерти скучно с одним и тем же парнем!

– Меня не волнует, что будет через тысячу лет. Я живу сейчас! Кроме того, мне не нужны советы птиц, которым удалось так испортить свою неизмеримо долгую жизнь, что теперь приходится доживать свой срок в образе призрака.

– Я стал призраком добровольно! – возражает филин, но я понимаю, что задела его гордость. – Я не проклят.

– Ну это пока, что вовсе не значит, что такого не может произойти. Продолжай действовать мне на нервы – и тогда посмотрим!

У меня в голове воцаряется тишина. Филин замолкает, а Испе́р, следивший за односторонним обменом слов молча, бросает на меня вопросительный взгляд.

– Он вмешивается в то, что его не касается, – объясняю я.

– А именно?

– Ты тоже думаешь, что я смотрю на тебя как на что-то съедобное?

– Да, – отвечает он. – Можно и так сказать.

– И я должна перестать это делать?

– Вообще-то нет, но сейчас это отвлекает.

– Правда?

– Мне приходится постоянно бороться с желанием последовать твоему призыву. Кроме того, призрачное время туманит мне разум. Оно заставляет меня забыть, кто я и что собираюсь сделать.

– Фея-крестная часто предупреждала меня об этом, – рассказываю я. – Она говорила: «Не позволяй Королю-Призраку переманить себя через границу – он будет кружить тебе голову до тех пор, пока ты не забудешь собственное имя».

– Имя свое я пока еще помню.

– Какое из двух?

– Выбери одно.

– Мне хотелось бы и дальше звать тебя Испе́ром. Согласен?

– Конечно.

Испе́р одаривает меня улыбкой, и боюсь, я снова смотрю на него так, будто он – что-то очень вкусное.

– Да, пока не забыл, – говорит Испе́р. – Я непременно должен предупредить тебя о бароне! Он мошенник, тебе лучше больше не пускать его в свой дом!