— Знаю, ты думаешь о том же, — это многое бы объясняло, — усмехнулся он. — В плане всего несовершенства существующего в этом Мире. Но если есть в этой Вселенной создание меньше всего подходящее на роль Бога, то это Горд. Я видел столько ошибок совершенных им, что точно знаю, — он обычный человек. Трусливый, самовлюблённый, сомневающийся, возможно не слишком умный, и вообще, не отличающийся какими-либо выдающимися способностями.

Но, поскольку в те времена я был также молод, как вы сейчас, я также не предавал таким вещам большого значения. Новый мир, новая жизнь с почти безграничными возможностями. Пожалуй, это то, о чём тайно или явно мечтают все люди на Земле. Какие уж тут могут быть сомнения, для них попросту нет ни времени, ни места. Собственно, именно на этом и строится весь его расчёт. Тебе некогда, да и незачем думать о чём то ещё кроме того, что у тебя уже есть, того, что ты так внезапно приобрел, не затратив почти никаких усилий. Какие-то сомнения в правильности всего происходящего появились только после первой гибели в нашей команде. До этого момента всем казалось само собой разумеющимся, что мы всесильны и не можем умереть. Это было огромное потрясение для всех членов команды, но даже после этого мы ещё долгое время продолжали верить этому проходимцу и слепо следовать его указаниям.

Но пятьсот лет это очень много. Настолько много, что это невозможно не объяснить, не представить, другому человеку. Только прожить. И за такое долгое время может произойти всё что угодно, а уж отношение к одному человеку, меняется несколько раз подряд кардинально.

Алексей обхватил лоб и опустил руку, прикрыв глаза ладонью.

— Порою мне кажется, что всё это не настоящее, — проговорил он убирая руку ото лба и Артём поразился как сильно поменялось его лицо. Теперь перед ним стоял уже не молодой, подтянутый парень, а рано состарившийся, бесконечно уставший мужчина, с потухшим взглядом. Аналогии с постоянно меняющим свой облик Гордом напрашивались сами собой. Артём всегда думал, что Горд намеренно беспрерывно меняет свою внешность, чтобы никто не знал его истинное обличье. И только сейчас пришла мысль, что возможно, он как и Алексей, уже давно не контролирует этот процесс.

— Не только этот мир, а вообще всё, — тем временем продолжал Алексей. — Вся моя прожитая жизнь, прежняя и настоящая, слова и эмоции, поступки и действия, всё давно уже утратило всякий смысл для меня. Посерело и обратилось в прах. Я по-прежнему помню и понимаю, как и почему испытывают те или иные эмоции, но сам я не испытываю ничего. Когда я говорю, слова для меня абсолютно пусты. Они лишь набор звуков, не несущих никаких ассоциативных переживаний. Всего лишь средство связи, необходимое чтобы сохранить видимость человеческого облика. И несмотря на то, что я сказал, что тебе удалось пробудить во мне отзвуки давно забытых чувств. Вероятно, я был не до конца честен даже с самим с собою. Когда я бил тебя, злился и кричал, смеялся и хохотал, я просто знал, что должен так делать. Так должен был вести себя тот человек, которым когда-то я был.

Я словно удерживаю в себе несколько личностей разом. В каком-то из миров я слышал притчу о старце, который задал вопрос богу: какая именно его личность попадёт на небеса? Он — ребёнок, он — зрелый или же он сегодняшний, — старик? Ведь все они совершенно разные люди. Тогда я воспринимал эти слова как забавный рассказ. Сейчас я понимаю, что это абсолютная правда.

Мой мозг распадается на множество независимых фрагментов: я из прошлой жизни, я только попавший сюда, я обретающий свои силы, я возомнивший себя всемогущим избранным, я разочаровывающийся, я опустошенный, я на этой планете, я нынешний… Только моя воля удерживает, связывает воедино эти разрозненные кусочки. Моя память переполнена пустой информацией: чередой лиц давно ушедших людей, словами, поступками, картинками событий давным-давно минувших дней, никому не нужными знаниями и секретами. Я уже множество раз чистил свою память, пытаясь уменьшить нагрузку на разум, но становится только хуже, ненужных воспоминаний не становится меньше, зато я стал забывать по-настоящему важные для меня вещи. Возможно, я вправду пользуюсь своими силами, воздействую на собственное сознание подобно доургам, и даже не замечаю этого.

Мне трудно долго держать мысль, трудно сосредоточиться, трудно не потерять интерес во время разговора и оставаться в том образе, который я для себя избрал. Я часто перескакиваю с мысли на мысль и возвращаюсь к уже сказанному. Моя дочь уже очень много лет не может со мной общаться больше десяти минут.

А самое страшное, что от моей первоначальной личности, того я, что попал сюда с Великой войны, уже ничего не осталось. Он умер. Всю жизнь я думал, что мне повезло, что я попал сюда. Я думал, что выжил, но в действительности я умер в том госпитале.

Когда видишь доургов живущих десятки, сотни тысяч или даже миллионы лет, кажется что тысяча лет это лишь секунда и тебе тоже ничего не стоит, прожить столько же. Но для человека с неизменённым сознанием это целая вечность. Время за которое можно узнать всё что может знать человек, попробовать всё что позволено испытать. Словом прожить множество жизней, разочароваться в этом мире, обрести второе дыхание, снова лишится надежды и так по кругу много раз.

Я понимаю, что просто схожу с ума, но не могу ничего с этим поделать. Там, в будущем, люди уже давно выяснили, что человеческий мозг, без модификаций, рассчитан на двести пятьдесят, максимум триста лет. А дальше деградация и распад личности. Он попросту физически не рассчитан, на более долгое функционирование. И хотя у нас разум не скован рамками биологического тела, правила, которым мы следуем, выполняют ту же роль, сохраняя эти ограничения. С этими выдуманными правилами, мы сами загоняем себя в ловушку! Ты понимаешь, о чём я говорю? Все наши силы на самом деле, далеко не бесконечны, так же как представление о том, что мы можем жить вечно. Тот кто дал нам силы, заранее знал, что рано или поздно всем нужно будет сделать выбор: умереть или измениться навсегда. А если есть правила, значит есть и конечная цель ради которой они были созданы.

Артём молча кивнул, соглашаясь.

— Но мне всего лишь чуть больше семиста лет, а Горду скоро будет тысяча. И вы всё ещё продолжаете называть эту сущность человеком? Сомневаюсь, что в нём осталась хотя бы капля человеческого.

Алексей вперил свой взгляд в