— И кто это сделал, ты знаешь?

— Я впервые такое вижу. Но я давно отрезан от Стефана, так что мог и упустить что-то в мире наяву. Но в калейдоскопе я постоянно и такое вижу впервые. Ты ловец с двумя снами одновременно.

— И при этом у меня нет ни одного.

— Вот тебе слово, чтобы ты понял, что я не вру. Твой новый сон сотворен недавно. Он настолько мал и слаб, что его практически невозможно увидеть. Но испытание, это в том числе и катализатор. Это ритуал, устанавливающий связь с калейдоскопом. Как договор со сновидением, только сильнее и между ловцом и всем миром снов.

— И что это значит?

— Это значит, что завтра у тебя появится сон. Лунатик станет ловцом, Бион научится накидывать свой сон наяву, а Мэйси наконец сможет рисовать эфиром. И все это случится завтра. Это такая же истина, как и то, что наследник императора заключил сделку с Архитектором.

Стефан внимательно посмотрел мне в лицо. Очень непривычно было разговаривать с этим человеком, который только и делал, что улыбался, а теперь по эмоциям напоминает суровый камень.

И пока я думал, что на это ответить, он просто растаял. В одно мгновение, ни пока, ни до свидания, ни «ты красавчик, Лаэр».

— Ну, отлично, — вздохнул я. — Вы тут все только и умеете, что от вопросов уходить. Одна в дерево ныкается, второй Таноса косплеит.

— Врум-врум.

— И не говори. Ну этот хоть акул не натравил, и с огненной базуки в нас не стрелял. Что за мир, как они тут живут вообще? Психопат на психопате.

— Диги-диги.

— Да, тоже жрать охота. Пошли уже, закончим с этим. Потом к Биону зайдем, у него всегда заначка есть перекусить.

Я подошел к одной из двух дверей и потянул на себя. Проще стену сдвинуть с места. Как ни тянул, дверь вообще не поддавалась. Попробовал рвануть и в итоге остался с дверной ручкой в руке.

— Кажется, это намек, что нам в другую.

— Врум-врум.

Подошел к следующей двери и медленно потянул на себя. Та легко поддалась и распахнулась. Я ожидал чего угодно, но вообще рассчитывал на пустой проход. Ну логично бы было, да? Да. А чего нет в калейдоскопе? Правильно, логики.

Поэтому я смотрел на пустой проход ничего. То есть тут реально не было ничего, а вдалеке небольшая комната с кристаллом в центре.

— Так, — упер я руки в бока. — Ну да, ну да.

Я схватился за дверной косяк и аккуратно попробовал сунуть ногу через порог. Может это оптическая иллюзия и на самом деле здесь невидимый мост. Но нет, ступня нащупала лишь пустоту, провалившись ниже уровня пола.

Стен тоже не было, как и потолка. Судя по логике происходящего, а я решил, что она тут все-таки есть, просто своеобразная, мне надо попасть на ту сторону и коснуться кристалла.

Но расстояние здесь метров десять, но что такое расстояние во сне? Я либо смогу перепрыгнуть, либо нет. А какие еще есть варианты?

Я вернулся и попытался открыть вторую дверь еще раз. Потом надавил плечом, попробовал вынести ее с ноги, угрожать кочергой, но та не поддалась даже на уговоры. Вот, теперь точно больше никаких вариантов.

Вернувшись к комнате из ничего, внимательно посмотрел на кристалл, сосредоточившись на мысли, что он на самом деле гораздо ближе, чем кажется. И вообще тут на самом деле даже прыгать не надо, достаточно широко шагнуть.

Но ненастоящий бутерброд с ветчиной и сыром так и не появился. В том плане, что не получилось, а скорее даже наоборот, пространство стало чуть больше.

Я оглянулся на площадь, в целом еще держится, да и к тому же я тут один остался, так что времени вагон. Но что делать? Либо пытаться дальше повлиять на сон, рискуя его разрушить своим вмешательством, либо прыгать.

В первом случае я могу легко сократить расстояние между дверью и кристаллом, потому что расстояния во сне — вещь весьма относительная, если не сказать спорная. С другой стороны я даже сраный бутерброд не могу себе наснить, хоть бы и без ветчины, хотя какой это уже тогда бутерброд?

А если прыгать, то я должен быть уверен, что смогу преодолеть условных десять метров одним прыжком. Даже если Врум меня подтолкнет, то как мне в такое поверить? Можно потренироваться на площади, например.

Но если у меня на площади не получится так прыгнуть, то я лишь больше уверюсь, что это невозможно в принципе. Но это испытание, а значит, его можно преодолеть. И что мне, блин, делать?

— Ой, да пофигу, — я разбежался и прыгнул.